Правильный вопрос - половина знаний

НАУКА
Недавно в Национальной академии наук Азербайджана (НАНА) состоялась международная научная конференция «Актуальные проблемы современной химии», посвященная 90-летнему юбилею академического Института нефтехимических процессов имени академика Юсифа Мамедалиева (ИНХП). На мероприятие съехались участники из многих стран мира.
Среди приглашенных гостей был ведущий научный сотрудник лаборатории каталитических исследований Томского государственного университета доктор химических наук Эльдар Дахнави. После окончания юбилейных торжеств российский ученый побывал в редакции газеты «Каспiй», где дал интервью нашему корреспонденту.
Стоит поработать вместе
- Д-р Дахнави, какие у вас остались впечатления от юбилейных мероприятий в Институте нефтехимических процессов? Прошла ли конференция, на ваш взгляд, на высоком теоретическом уровне?
- Однозначно да. Повестка дня конференции была чрезвычайно насыщенной. Об этом можно было судить по обсуждаемым проблемам, вынесенным на заседания пленарных секций и содержанию материалов конференции. Это - актуальные проблемы переработки нефти, горючих сланцев, природного и попутных газов, перспективные направления нефтехимического синтеза, компьютерная химия, «зеленая» химия в решении экологических и энергетических проблем, актуальные проблемы агрохимии и фармакологии и др. Это событие, безусловно, очень знаменательное для Азербайджана.
- А какой была тема вашего доклада?
- Технология окислительного превращения углеводородов, актуальные проблемы действующих производств и способы их разрешения. Несмотря на то, что производства таких важных продуктов химической промышленности, как оксид пропилена, капролактама, фенола, многоосновных кислот и продуктов их переработки в Азербайджане еще нет, но надеюсь, что через какое-то время обязательно появится необходимость их создавать, и возможно, мой опыт в этом пригодится. Безусловно, мы знаем коллег, занимающихся в данной области по их публикациям, и наши научные интересы пересекаются. Было очень приятно увидеть, что близкими проблемами на очень серьезном уровне занимаются и здесь, особенно в лабораториях академиков Тофика Нагиева и Вагифа Аббасова, где ведутся исследования окисления углеводородов в присутствии биомиметических и бинарных каталитических систем. Думаю, что нам стоит поработать вместе и продолжить сотрудничество.
- Можете ли сказать, что конкретно в этом сегменте, в процесcе окисления углеводородов, азербайджанская химия сделала прорыв, большой шаг вперед?
- Безусловно, это большой шаг вперед. Представьте только: в промышленности на стадии окисления степень превращения циклогексана за один проход через реактор составляет около 3 %, а то, что не превращается, приходится разделить и вернуть обратно рециклу. Это приводит к значительному увеличению кратности рецикла, соответственно - к увеличению энергоемкости процесса и существенному влиянию возвратных потоков на протекание химических реакций. В лаборатории академика Нагиева этот показатель составляет примерно 15%. Это удивительно. Разработка и реализация этой технологии в промышленности имеет большую перспективу и даст огромный экономический эффект. Не исключено, что этот способ станет в один ряд с другими промышленными способами производства продуктов окисления не только циклогексана, но и других углеводородов.
- Действительно, буквально за считанные годы в его лаборатории разработали альтернативный способ фиксации азота, то есть закись азота и азотистую, азотную и азотноватистую кислоты получают в одном реакторе, а не в четырех-шести, как в известном и широко описанном процессе Габера-Боша.
- Химическое связывание азота имеет важное значение для промышленности. Как инженер-технолог скажу, что чем меньше стадий, тем меньше затрат на оборудование, сырье и энергетику. Новизна этой работы еще и в том, что на выходе у азербайджанских химиков фиксируется более 50% азота, а по известному процессу Габера-Боша только 15-25%. Я недавно занимался технологическим аудитом на одном из производств аммиака в России. Промышленные проблемы производства аммиака и продуктов его окисления мне хорошо известны. Хотелось бы отметить важность получения одного из оксидов азота - N2O (закись азота). Разработкой технологии кислородосодержащих продуктов закисью азота серьезно занимаются и в России, в частности под руководством проф. Панова Г.И и Харитонова А.С. в Институте катализа Сибирского отделения РАН (г.Новосибирск).
Гордость за великих соотечественников
Если удастся улучшить экономические показатели синтеза N2O, как предлагается группой академика Нагиева Т.М., то это будет технологическим прорывом в области производства продуктов неполного окисления углеводородов с использованием такого экологического окислителя, как закись азота. Я видел действующую модельную установку в лаборатории Институт катализа и неорганической химии НАНА. По словам коллег - это решение вопроса, позволяющее синтезировать N2O и азотную кислоту гораздо более рентабельным путем в одну технологическую стадию, а не в 4-6, как по известному способу. Это и есть своего рода научный прорыв. Этим можно только гордиться, что у меня есть такие соотечественники, внесшие такой огромный вклад в мировую науку и прославившие и свое имя, и страну.
Особенно хотелось бы отметить таких выдающихся ученых-нефтехимиков Азербайджана, как Юсиф Мамедалиев, Муртуза Нагиев, Марк Далин и многих других, которые внесли неоценимый вклад в развитие химической технологии. Для оптимизации химического производства приходится заниматься и компьютерным моделированием реакций, технологических блоков и узлов, которые, как правило, не существуют без рециркуляции. В этой области заслуги академика Муртузы Фатуллаевича Нагиева бесценны. Создавая свою знаменитую теорию рециркуляции, всемирно известный ученый заложил основу моделирования и оптимизации процессов посредством рециркуляции потоков. Еще в 40-е годы прошлого века, не имея под рукой компьютера или другой мощной вычислительной техники, он сумел сделать такие сложные вычисления и найти оптимальный режим для многих химических процессов нефтепереработки и нефтехимии, что удивляет, поражает и восхищает до сих пор. Можно только догадываться, что было бы, если бы у него были те условия, в которых работаем мы, современные исследователи.
- Обозначьте, пожалуйста, подробнее сферу ваших научных интересов.
- В последние годы моя работа связана с технологическим аудитом и оптимизацией некоторых химических и нефтехимических производств, масштабированием химических процессов. В большинстве случаев это касается производства кислородосодержащих продуктов, изучения кинетики и катализа процессов окисления углеводородов. Приходится работать с большим массивом статистических данных, полученных как из лабораторий, так и из производств, что позволяет оцифровать, охарактеризовать существующие закономерности, найти взаимосвязи технологических параметров и стадий, разработать единую компьютерную модель, в итоге предложить способы оптимизации. Сюда же входит планирование и проведение лабораторных и промышленных испытаний, компьютерное моделирование технологических процессов с последующей оптимизацией. Это разные производства - начиная от производства кислородсодержащих продуктов, о которых говорил выше, и мономеров до полимерных композиций. Как видите, сфера деятельности достаточно широкая. Получив какие-то навыки в одной, начинаешь использовать их в другой области. Это увлекательно.
- А еще вы известны науке как химик, разработавший смолу, необходимую для гидроизоляции нефтяных скважин, и как участник модернизации производства капролактама - ценного химического сырья, из которого получают полиамидные нити и волокна, из которых в свою очередь делают кучу полезных вещей - начиная с куполов парашютов и заканчивая капроновыми колготками. Вы за эти достижения стали Человеком года-2016 в номинации «Инженер года»?
- Да, мне приходилось заниматься переработкой отходов совместного производства фенола и ацетона на площадке ОАО «Казаньоргсинтез». Эта тема входила в мою диссертационную работу. Мной был разработан реагент «Смола ПМ-14» для проведения изоляционных работ и увеличения нефтедобычи. Организовал небольшое производство этого продукта на базе университета. Смола прошла натурные испытания на скважинах НК «Шешма-ойл» и в строительстве (Татарстан). В последние годы со своей группой занимаюсь усовершенствованием производства капролактама.
Не хватает комплексного подхода
- Если говорить о модернизации нынешних химических производств - насколько это важно и актуально, учитывая, что многие предприятия химической промышленности и в нашей стране, и в России когда-то были объединены общим союзным руководством? Сильно ли отличается ситуация на современном этапе? И что есть общего для всех нас?
- Оговоримся сразу, что большинство предприятий химической промышленности всех постсоветских республик были построены в далекое советское время, у них солидный возраст - от 40 лет и выше, соответственно близки по степени износа оборудования. Понятно, что в период их строительства и дальнейшей эксплуатации существовал технологический регламент, написанный для научного и технического уровня того времени. Но с тех пор наука накопила огромный опыт и знания, которые, к сожалению, очень трудно доходят до конкретного производства. Предприятия до сих пор функционируют со своими проблемами, зачастую имеют место консерватизм технологических процессов и самих управленцев. В этом плане они не столь далеко ушли друг от друга.
- То есть модернизация слабо коснулась и вас?
- В принципе, да. Есть еще люди, которым ничего не нужно, и их немало. Со временем, конечно, какие-то инженерные решения, рационалистические предложения используются, но они носят точечный и локальный характер. В целом, картина кардинально не меняется, по-прежнему используется старое оборудование, старые регламенты, не хватает комплексного научного подхода в решении существующих проблем производства. Ощущается нехватка грамотных инженеров и технологов, знающих новшества в технологии. Не всегда спасают ситуацию и капиталовложения, и инвестиции: не так уж много предприятий построено за последние десять лет. Производства остро нуждаются в перевооружении, реновации, в переносе достижений науки на промышленный уровень и новых технологических подходах. Вот как раз этим я и занимаюсь.
- С какого времени?
- С момента написания диссертации, которая была посвящена усовершенствованию технологии фенола и ацетона. Эта одна из немногих технологий, которая была полностью разработана в СССР. Кстати, первая стадия этого производства - алкилирование бензола пропиленом была разработана в Баку под руководством Юсифа Мамедалиева. Несмотря на первенство пуска в мире, к сожалению, показатели российских производств фенола и ацетона несколько отстают от мировых аналогов, что является следствием большого разрыва между наукой и производством.
- Вы сейчас живете в Томске. Как оказались в Сибири?
- В Томске я живу с 2011 года. Большая часть моей жизни (1983-2010 гг.) прошла в Казани. В 1988 году я с отличием окончил Казанский химико-технологический институт, в 1993-м защитил кандидатскую диссертацию под руководством профессора Харлампия Эвклидовича Харлампиди, работал на кафедре общей технической технологии Казанского технологического университета. Преподавал там же, разработал учебные курсы по предметам «Теория технологических процессов», «Неформальная кинетика» и «Применение компьютерной техники в научных исследованиях и технологических процессах». После защиты докторской диссертации хотел испытать себя в крупных нефтехимических компаниях России, и это меня привело в Томск. Это прекрасный город, где живут замечательные люди. Некоторое время работал в научно-исследовательском центре Сибур-холдинга (НИОСТ). Желание быть свободным исследователем и заниматься собственными разработками вернуло меня в университетскую среду, где я чувствую себя комфортно. С 2014 года работаю в лаборатории каталитических исследований Томского государственного университета. Это довольно солидная структура, одна из лучших лабораторий за Уралом, где трудится много специалистов высокой квалификации, несколько профессоров, в том числе из Европы. Хочу отметить, что возможности нашей лаборатории доступны всем желающим - студентам, магистрантам, аспирантам и другим исследователям, в том числе, и из Азербайджана.
Оставить след в истории
- …то есть как бы повторяя западные аналоги, когда при каждом уважающем себя вузе есть исследовательская лаборатория?
- Похоже, что так.
- Часто ли вы приезжаете на родину? И какие это визиты - частного характера или взаимодействие с коллегами?
- Визит на родину - это всегда встреча с родными, друзьями детства, своими учителями, людьми, с которыми связаны мои вспоминания. Ну и, конечно, не исключено партнерство. Впервые я был в ИНХП в начале 90-х, с коллегами был в гостях у Адем Гулузаде. В этот раз, конечно, хотелось посмотреть лаборатории ИНХП, но времени было не так много, я успел зайти только в лабораторию №31. В ней исследуют биологически активные вещества, проводят синтезы асимметрических диенов, занимаются многими другими серьезными вещами. Был в гостях у профессора Эльдара Мамедбейли, который на днях получил награду от Президента страны за заслуги в развитии нефтехимической промышленности в Азербайджане. Он пригласил коллег для беседы, мы поделились каждый своим опытом, видением проблематики и обсудили возможность совместных научных работ. Приятно было также увидеть публикации моих соотечественников в солидных рецензируемых научных журналах. Надо сказать, что все химические лаборатории похожи чем-то друг на друга, но мне показалось, что оборудования в наших лабораториях несколько больше, и оно более современное, отвечающее требованиям времени. Хотел бы пожелать и азербайджанским коллегам того же.
- Вы отметили, что впечатлены уровнем проведенной в Баку конференции. Чьи доклады запомнились более всего?
- Действительно, на пленарные сессии были вынесены очень интересные доклады. Мне очень понравилось выступление химика-теоретика из Америки, нашего соотечественника профессора Джамаля Мусаева, который является всемирно признанным специалистом в области компьютерной химии, имеет несколько групп исследователей по всему миру. Он много чего интересного говорил, в частности, о достижениях программ, с помощью которых моделируют химические реакции, и в конце добавил очень важное: дело не в том, сколько ты имеешь статей и публикаций, а в том, чтобы спустя годы, ты мог ответить себе, а что я сделал для науки, какой след оставляю за собой как ученый? Я согласен с ним. У меня к этому вопросу отношение такое: здорово, конечно, когда, к примеру, индекс Хирша зашкаливает, но решение прикладных задач для меня важней. Если ученый занимается «закрытыми» темами или привязан к коммерческой тайне, то как быть в таком случае? Сейчас очень важно адаптировать научные открытия к действующему производству. Это поистине нераспаханное поле, есть над чем работать, и тут уж не до индекса Хирша и подобных рейтингов.
- У вас возникает мысль вернуться на родину?
- Эта мысль была всегда, а в последнее время особенно. Родина всегда тянет, каждому, наверно, хочется провести свою старость среди родных и близких. Но перемена места жительства требует определенной подготовки, нужно найти свое место. Баку для меня - город не чужой, хотя я здесь и не жил. И Россию я считаю своей второй родиной, я ощущаю себя комфортно в любой ее точке. И все, чего я достиг с момента окончания школы - это все благодаря России. В Казани очень сильная химическая школа, и я доволен своей судьбой и благодарен тем людям, которые в свое время предложили мне выбрать для получения высшего образования именно этот город.
Создавая мосты между наукой и производством
- А кто вам это предложил?
- После окончания средней школы в 1983 году я приехал поступать в АЗИИнефтехим, но оказалось, что в этом вузе нет факультета химической технологии. И тогда сотрудники приемной комиссия посоветовали ехать в Россию, что я и сделал. Для поступления достаточно было набрать не менее 9-ти баллов из двух экзаменов, и в числе других девяти студентов, уже зачисленных в Казанский химико-технологический институт, я уехал учиться. А когда окончил его с отличием, на кафедре предложили остаться - в аспирантуре.
- А Москву или Питер для построения своей научно-образовательной карьеры не рассматривали?
- В крупных городах рынок труда насыщен специалистами, учеными и просто грамотными людьми. А у Сибири - своя магия и свое очарование, это подтвердит любой, побывавший в Сибири. Томск считается образовательным центром России за Уралом, где каждый пятый житель города - студент.
- Место вашего рождения не Баку?
- Нет. Я родился в селе Кичик Дахна Шекинского района, в семье мастера-каменщика, окончил обычную сельскую школу.
- А как сельскому пареньку пришла идея стать химиком?
- Хороший вопрос. Спасибо. У меня были замечательные педагоги по всем предметам. Тогда в нашей школе работал молодой, только окончивший педагогический институт, учитель по химии - Тофик Абдуллаев. Замечательный педагог. Помню, во время одного из уроков по химии он, едва войдя в класс, сразу же вызвал меня к доске. А я был не подготовлен к уроку должным образом: дело в том, что в прошлый раз я уже отвечал и был уверен, что в этот раз уж меня спрашивать не станут. Учитель очень удивился и сказал: «Я на тебя возлагал большие надежды, а ты, оказывается, учишься ради оценок». И тогда я дал себе слово, что обязательно стану химиком, и сделаю все возможное, чтобы больше его не разочаровывать. И потом, химия - это интереснейшая наука, она кормит и одевает людей, позволяет им создавать вокруг себя комфорт и уют, можно сказать, что всеми нами управляют химические реакции. Если бы не эта реплика моего педагога, возможно, моя судьба была бы иной.
- Но после того случая вы наверняка были готовы к каждому уроку?
- Это правда. И не только к химии, но и к другим предметам я стал относиться намного ответственнее. Многим моим учителям нравилось работать со мной. И в итоге школу я окончил только с одной «четверкой».
- Эльдар муаллим, вовлечены ли вы в настоящее время в диаспорскую деятельность?
- Я был первым председателем азербайджанской диаспоры в Татарстане еще в бытность свою аспирантом - это 1988 год. Мы создали общество «Огуз», сейчас это Национально-культурная автономия Азербайджана в Казани, где работают мои друзья. В настоящее время я рядовой член томской диаспоры, как и любой азербайджанец, проживающий за пределами своей исторической родины. Собираемся, когда есть в этом необходимость. Я не знаю, что произойдет завтра, и никто не знает, но свою миссию я вижу в том, чтобы помочь азербайджанским молодым ученым, желающим заниматься наукой и образованием, зная о возможностях наших лабораторий и памятуя о потенциале вашей химической школы, подарившей миру целую плеяду ярчайших ученых. Есть общие темы, которые мы могли бы развивать, ведь наука не имеет границ. И кто бы что ни говорил, но российская наука в целом, и нефтехимия, в частности, всегда была и есть на достаточно высоком уровне. Россия входит в первую тройку стран по нефте-газодобыче, порядка 53% российской нефти перерабатывается у себя, что дает развивать собственную нефтехимию.
По данным статистики 2018 года в Азербайджане перерабатывалось около 24% (9.3 млн т.) добываемой нефти. У нас опыт огромный, и наука ценится и поддерживается различными грантами, договорами с предприятиями. Почему бы не поделиться им с молодежью? Ведь для них открыты все двери научных центров, можно было бы осуществлять обмен сотрудниками, было бы неплохо принимать у нас аспирантов и магистрантов из бакинских университетов. Есть общее желание нефтехимиков, чтобы большая доля добываемой нефти оставалась все же в стране и подвергалась более глубокой переработке, и в этом вопросе мне также хотелось бы сотрудничать с азербайджанскими нефтехимиками, создавать здесь инжиниринговые центры - мостики между наукой и производством.
Быть причастным к свершениям
- Много ли в России инжиниринговых центров?
- Достаточно много, но хотелось бы, чтобы их было больше. В некоторых технических вузах функционируют инжиниринговые центры, они есть и при крупных нефтехимических холдингах страны. Для развития этого направления в Азербайджане нужна интеграция и с российскими специалистами. Уровень экономического развития в Азербайджане и тот огромный потенциал азербайджанской нефтехимии, наработанный за долгие десятилетия, позволяет открыть новые нефтехимические производства, инжиниринговые центры, что наверняка входит в государственную политику страны. У меня и моих коллег есть большое желание быть причастным к этой вехе. Особенно это было заметно на последнем мероприятии в рамках юбилейных торжеств ИНХП, когда выступал не только директор института академик Вагиф Аббасов, но и ученые из Москвы, Новосибирска. Встречи эти чрезвычайно полезны. После моего доклада в кулуарах заседания ко мне подошли двое молодых сотрудников, попросили электронный адрес, хотят сотрудничать, обратились за консультацией. Вот таким исследователям, разумеется, есть огромное желание помочь. Да и по характеру вопросов, которые звучали во время пленарных заседаний и временами бурных обсуждений, можно было понять, что в зале присутствовали очень грамотные люди, специалисты высокого уровня. Не зря ведь говорят: правильный вопрос - половина знаний. Чувствуется, что коллеги владеют обширной информацией, и это тоже неудивительно: азербайджанская школа химиков, которая так оглушительно заявила о себе еще в начале XX века, не может просто так исчезнуть. Уверен, что азербайджанская нефтехимия еще не раз заявит о себе.
- А с сыном великого Муртузы Нагиева, академиком Тофиком Нагиевым, вы знакомы лично?
- Такая величина, как академик Нагиев Муртуза Фатуллаевич, конечно, восхищает. Его знания и фантастические способности должны были передаваться потомкам. По мере использования теории рециркуляции в моделировании мне очень хотелось увидеть его сына, тоже химика, и узнать его поближе. И мне посчастливилось познакомиться с ним в 2010 году, во время российско-азербайджанского симпозиума по химии и нефтехимии. Я приезжал в Баку в составе делегации Казанского технологического университета, выступал с докладом на тему применения теории рециркуляции в конкретных химических процессах. Принцип супероптимальности Нагиева я часто использовал в собственных расчетах. Вот тогда меня представили академику Тофику Нагиеву, потом я его пригласил в Томск на конференцию по катализу в 2016 году. Так и завязалось наше творческое сотрудничество и дружба.
- В каком возрасте вы стали доктором наук?
- В 44 года.
- В семье были ученые?
- Нет. Мой отец был мастером-каменщиком, строил дома и различные объекты, вместе с мамой вырастил, воспитал и поставил на ноги восьмерых детей. Он свободно говорил на шести языках, прошел войну, имел большой авторитет в роду и уважение в селе. Оставил после себя добрую память, большую и дружную семью моих братьев и сестер. К сожалению, его не стало в 1989 году. Надеюсь, он видит нас, наши успехи, видит, как растут его потомки. Allah rəhmət eləsin dünyasını dəyişən doğmalarımıza! Sizə də uğurlar olsun əzizlərim!
Галия АЛИЕВА