Хлеб дорожает - слово дешевеет

ЛИТЕРАТУРА
Народный поэт Азербайджана Сабир Рустамханлы - автор поэтических сборников «Если захочешь знать», «Жду вестей», «Ворота Гянджи», «Спасибо, родной язык!», «Память крови», «Время проходит через меня», поэм «Целостность», «Беженцы», «Джавад хан», «Встреча с Орхоном», публицистического сборника «Это твой народ», романов «Дух моего отца», «Земля Хатаи», «Гек тенгри», «Вершина смерти (Джавад хан)», «Подвижники Дифаи», «Цунами».
Предлагаем вашему вниманию беседу нашего корреспондента с поэтом, писателем, прозаиком Сабиром Рустамханлы.
- Могли ли вы предположить в молодости, сочиняя стихи о любви, что настанет время, когда будете писать на общественные темы?
- Первые стихи я писал как письма родным или друзьям. Некоторые представляют собой поэтическое обращение к родине. Я родился и вырос в пограничной зоне, и тема разделенности нашего народа с детства глубоко занимала меня. В то время патриотические чувства были живее, стихи общественного содержания привлекали больший интерес. Первое стихотворение я написал в пятом классе. Наша учительница литературы была большим знатоком поэзии и сумела привить эту любовь нам. Я писал о любви и хранил свои стихи в тайне, потому что в наших краях господствовали средневековые патриархальные взгляды на любовь, и такие откровенные рассуждения на эту тему не приветствовались. Должен сказать, что у меня между стихами о любви и о родине есть некая внутренняя связь. С молодости я живо интересовался общественными вопросами, и это нашло отражение в том, что первое стихотворение моей первой книги посвящено родине. Я всегда предпочитал писать на общественные темы.
- Почему, на ваш взгляд, ваши стихи-воззвания периода национально-освободительного движения оказались в литературном отношении недолговечными, не было последователей?
- В 60-70-е годы прошлого века в аудиториях при чтении лирических стихов стены содрогались от оваций. В конце 70-х и в 80-е годы люди уже часами слушали и аплодировали стихам общественного содержания. Видимо, это было связано с общественно-политическими процессами в стране и мире. В обществе долгие годы существовал голод на гражданственную поэзию. Из-за многолетних гонений на общественную мысль в СССР поэты не могли превратиться в выразителей народного духа. В 80-е годы литература стала выражать народный дух протеста, более всего людей привлекали темы разделенности родины, идеи воссоединения, возвращения к национальным корням. Литературная молодежь того времени творила под нашим влиянием. После обретения независимости появились другие ценности. В литературе общественное направление ослабло, потому что мы пусть и временно проигравшая сторона в войне, но наблюдается известный упадок духа. И потом, после того как идеи претворены в жизнь, наступает затишье. Ведь в наших стихах общественного содержания главной темой была независимость, а теперь эта мечта осуществилась. Когда-нибудь вернется время гражданской поэзии, стихов общественного звучания.
- В советское время поэзию воспринимали чуть ли не как божественное откровение. А можно ли захватить и увлечь силой поэзии нашего современника?
- Иногда приходится слышать, что поэзия умерла, но это ошибочное мнение. Смерть поэзии означает конец жизни, потому что стихи - это душа, без которой человек жить не может. Поэзия служит одним из выразителей души. Внешний мир человека изображает фотография, а внутренний - поэзия. Если стихи сегодня не вызывают прежнего душевного подъема, то это не дает оснований для вывода о гибели поэзии. Хорошее стихотворение, размещенное в Интернете, набирает до пяти тысяч посещений, обретает известность. Так что поэзия свою силу не потеряла, и я за ее судьбу не беспокоюсь. Появление электронных книг отнюдь не снизило издание традиционных, скорее даже привело к его росту.
- Выдающиеся деятели мировой литературы Виктор Гюго, Херман Хессе, Хорхе Луис Борхес сочиняли и стихи, но известны прежде всего как прозаики. Вы также пишете в нескольких литературных жанрах. Можно ли творить в нескольких жанрах с равным успехом? Кем вы себя считаете - поэтом, прозаиком, публицистом?
- Пушкин - выдающийся русский поэт, но в зарубежных странах известен как прозаик. Тагор - прозаик, но Нобелевской премии был удостоен за стихи. Таких фактов в литературе немало. Для меня не так важно, в каком жанре писать, главное - донести до читателя свои мысли, свои чувства. Будь у меня голос и вокальные данные, я бы не писал. Одним словом, для меня на первом месте самовыражение. С детства я сочинял стихи очень легко, тогда как проза давалась мне с трудом. Возможно, я публицист, но всегда считал себя поэтом.
- Достоевский собрал в «Братьях Карамазовых» свои библейские размышления из других произведений, а Селинджер в романе «Над пропастью во ржи» сосредоточил идеи, высказанные до того в серии рассказов. Существует точка зрения, что у каждого писателя есть главная, центральная книга. А ваше творчество - не заключено ли оно в «Книге жизни»?
- «Книга жизни» сыграла большую роль в моем переходе к прозе. Она писалась как ответ на происходившее в то время, на все происки и нападки армян и русских против нас. Это мое основное произведение, посвященное духовности, внутреннему миру Азербайджана. Книга «Земля Хатаи» представляет собой продолжение «Книги жизни». Судьба человека повторяет в сжатом варианте историю всего народа, и в этом смысле все, что мною написано, представляет книгу моей жизни.
- Сабир Рустамханлы, Нусрет Кесеменли и Чингиз Алиоглу - знаменитое в свое время литературное трио. Несколько слов об этой дружбе, пожалуйста.
- Между нами существовали необычайно дружеские, братские отношения. В тот период о нашей дружбе в Союзе писателей ходили легенды. Мы с Нусретом были удостоены премии комсомола. Во время поездки в Шушу с секретарем ЦК Гасаном Гасановым он сказал: мол, хотим дать тебе премию комсомола, но твой друг Нусрет тоже представил книгу на эту премию, как быть? Я ответил, что моя книга достойна премии и если не получит ее, мне будет обидно, но так же обидно будет, если книга моего друга не будет удостоена премии. Поэтому, если можно, разделите премию пополам. Вот такая у нас была дружба. Мы никогда не скупились на помощь друг другу.
Однажды произошел такой случай. Мой сын позвонил и сказал, что дядя Нусрет погиб в аварии. Я сразу впал в какую-то прострацию, чуть не тронулся рассудком и машинально набрал номер Нусрета. Это может показаться странным - кто ж звонит умершему? Трубку поднял сам Нусрет. Сказал, что заглянул в лицо смерти, машина сильно помялась, но сам жив, слава богу. Мы встретились и пообедали в ресторане «Габала», отметив счастливое спасение моего друга. Нусрет попросил меня сказать слова, которые я сказал бы на его могиле, если бы он действительно погиб. Я в шутку произнес здравицу в честь его смерти. И спустя некоторое время Нусрет умер, оборвалось звено в цепи дружбы. Жизнь разбросала нас в разные стороны. Нусрет был больше поэтом-лириком, Чингиз писал философские стихи, я - общественного характера. Будучи поэтами разного направления, мы на литературных встречах как бы дополняли друг друга. Те дни никогда не изгладятся из моей памяти.
- Существует такое понятие - «творческое затишье». В азербайджанской же литературе очень мало кто проходит это явление, чуть ли не все пишут до последнего вздоха. При этом количество явно превалирует над качеством. Почему у нас творческие люди не умеют отходить в сторону?
- У писателей усталость связана с состоянием литературного процесса. Если писатель чувствует, что слово теряет цену, падает читательский интерес, то ему приходится остановиться. У нас тоже были писатели, отошедшие в сторону. Вот Энвер Мамедханлы долгие годы не писал. Мне кажется, что в нынешнем положении народа писатель, радеющий за народ, должен проявить все, на что способен.
- Каковы достижения и просчеты азербайджанской литературы периода независимости? Какой вы хотели бы видеть сегодняшнюю литературу?
- В литературе понятия просчета нет. Сегодня создаются очень интересные произведения. Литература переключилась от общественных проблем к духовным, и это создает иной дух творчества. В азербайджанской литературе начался новый период исканий. Наблюдается рост интереса к эпической поэзии. Каждое время следует воспринимать соответственно его реалиям. Иногда приходится видеть, как ценности и традиции, передаваемые из поколения в поколение, подвергаются остракизму, и это меня, как представителя интеллигенции, очень беспокоит.
- Почему сказанная правда облегчает одну душу, а тысячу - ввергает в страх? Кому нужна правда в наше время?
- Когда хлеб дорожает, слово дешевеет. Слово - величайшее достояние человечества. Сегодня в мире идет противоборство между словом и капиталом. Те, чей внутренний мир беден, литературу недолюбливают. Читая на собраниях смелые стихи, я видел людей, не на шутку испугавшихся за меня. Для человека непорядочного правда - непреодолимая преграда, и сегодня не так уж много людей, способных выдержать испытание истиной. Теперь даже литература не стремится к абсолютной истине. В средние века писатели искали истину в суфийской литературе и были счастливы, чувствуя себя вдали от материальных благ.
- В одном из интервью Фолкнер сказал: «Мне не попадался писатель, который, получив какую-то сумму денег, написал бы стоящую вещь… Если он не писатель, то думает об экономической свободе». Почему у нас в большинстве случаев писатель предстает гарантом своей экономической свободы?
- Не следует уравнивать развитие литературы и развитие других сфер общественной жизни. Экономическое развитие отнюдь не обязательно приведет к развитию литературы. Порой литература, оказавшись в стесненном положении, достигает больших высот. В советское время причиной слабости литературы была ее зависимость от государства. Не стоит ожидать свободомыслия от писателя, привязанного к государственной кормушке.
Фарид ГУСЕЙН