Правило бумеранга

СОБЕСЕДНИК
С интересом ознакомилась с книгой «Роман с театром», вышедшей в свет в канун юбилея ведущей актрисы Русского драматического театра им. Самеда Вургуна, народной артистки Азербайджана Людмилы Духовной. Поздравления, комплименты, восторги и бесконечные признания в любви друзей, коллег и многочисленных поклонников таланта актрисы - по сути все то, что бумерангом вернулось к ней в ответ на искренность, которой она на протяжении долгих лет щедро делится со зрителем.
А ведь началось все с того, что однажды она влюбилась в театр, а зритель в нее. Именно с этого момента… Стоп! Не рановато ли для воспоминаний? Людмила Духовная и сегодня в прекрасной творческой форме, а ее полувековой роман с РДТ продолжается. О том, как будет дальше развиваться его сюжетная линия, мы и решили сегодня поговорить за чашкой великолепного зеленого чая.
…и ничего, кроме правды
- Вам не кажется, что по количеству комплиментов в свой адрес вы давно могли бы попасть в книгу рекордов Гиннеса?
- Ну что вы!
- Об этом частично можно судить по книге «Роман с театром», вышедшей в свет в канун вашего недавнего юбилея. Ну, с мужчинами все понятно, но мне интересно, как вы воспринимаете комплименты в свой адрес от женщин?
- Вполне нормально. Лишь бы это звучало искренне.
- Ну, актрису подкупить неискренностью вообще нереально… Неужели вам приходилось с этим сталкиваться?
- Бывало, знаете, и не раз. Дело в том, что я очень сильно чувствую любую фальшь и, быть может, для меня это, скорее, беда, а не дар, или, скажем, профессиональный навык. Впрочем, я и сама, при случае, охотно делаю комплименты женщинам, которые меня чем-то восхитили. К примеру, я всегда восторгалась Зарифой Салаховой, создавшей в Баку уникальный Музей миниатюрной книги, по сей день продолжаю восхищаться талантливым журналистом Зоей Мухиной, которая в свое время уехала в Израиль, заведующей литературной частью нашего театра Валентиной Резниковой. Таких женщин немало в моей жизни.
- Давайте поговорим о красоте, и не только… Ну так, между нами, девочками…
- Охотно.
- Но при условии, если вы обещаете говорить правду и только правду и ничего, кроме правды…
- (смеется) «Правда хорошо, но счастье лучше!»… Иначе я не умею…
- Прекрасно! Помните популярную песню «Ах, какая женщина!»? Мне почему-то кажется, что вас чаще всего именно так и приветствуют.
- Да, было, было… Ой, было!
- Как это «было»? Как можно говорить об этом в прошедшем времени?
- Ну, в общем-то, не сочтите за нескромность, все это по сей день остается в силе, причем, время нисколько не повлияло на искренность, с которой произносятся эти слова и сегодня, что мне особенно приятно.
- И ничего удивительного, ведь вас очень любит зритель, и, насколько мне известно, не только бакинский…
- Опять же, рискуя показаться нескромной, скажу, что считаю отношение ко мне зрителя вполне нормальным, то есть это естественная реакция на мою искренность. Я ведь перед каждым выходом на сцену, как бы настраиваюсь на волну предельной искренности, и это вызывает соответствующую обратную реакцию и симпатию. Искренность всегда ценится. Да и профессия актера сама по себе исповедальная, она дает возможность полного самовыражения, за что я, собственно, и люблю ее.
Вне амплуа
- Но вам, думаю, известно, что есть немало актрис, да и актеров тоже, которые боятся показаться на сцене некрасивыми. Они почему-то забывают о том, что зритель должен увидеть образ в их исполнении, а не разодетую в роскошные наряды куклу.
- Мне вообще трудно понять актера или актрису, которые зацикливаются на собственной красоте. Это не более чем болезнь, и если она имеет место быть, то я просто не представляю, о каком создании образа может идти речь в подобном случае?
- Но в то же время красивая внешность нередко обрекает актрису всю жизнь играть только «голубых героинь», лишая ее права создать на сцене прекрасные характерные образы, дающие больше возможности для перевоплощения? Или вам не приходилось страдать от этого?
- Лично мне моя внешность никогда не мешала. Не знаю, как и почему это происходило, но я ее как бы просто не замечала, или в лучшем случае, она всегда отодвигалась для меня на второй план… Могу вам показать сколько угодно рецензий на спектакли с моим участием, где критики отмечают, что я нисколько не боюсь быть на сцене некрасивой, глупой, хромой или старухой. Обо мне не раз писали, что я - «каскадная актриса». Поэтому, для меня по большому счету и не существует такого понятия как «амплуа».
К примеру, в спектакле «Нонсенс» по пьесе Натига Расулзаде я создала образ, совершенно отличный от моих героинь прошлых лет, но, если вы заглянете в пьесу, то там нет и половины того, что она говорит на сцене. Все это «вылепила» я сама, дополняя свой образ новыми штрихами, в чем, в общем-то, и заключается работа актера над ролью. То же самое было в спектакле «Рай в шалаше» по пьесе Кямала Асланова. Кстати, оба автора были в восторге от моих находок и, в итоге, получились интересные спектакли. Это было и во многих других работах, в том числе, и в спектакле «Жениха вызывали, девочки?», который с успехом сейчас идет в нашем театре.
- А в жизни, которая, наверное, не ограничивалась для вас только пространством сцены? Ведь красивым женщинам, согласитесь, в Баку всегда приходилось непросто?
- Да разве только в Баку? Красивой женщине вообще в жизни приходится нелегко. Хотя должна вам сказать, что к вопросу женской красоты отношусь несколько иначе, я уверена, что некрасивых женщин не существует, но вполне возможно, мне просто повезло в том, что я их не встречала на своем пути. В каждой из них есть какая-то изюминка! А вот когда женщины бездуховные - это уже гораздо сложнее…
- Невольно напрашивается параллель с вашей фамилией - Духовная! Думаю, вам это говорили не раз…
- Разумеется, говорили и про фамилию, и про имя… В различных социальных сетях мои поклонники по сей день пишут, что отчасти гарантом моего успеха явилось имя, данное мне при рождении - Людмила, то есть милая людям. Кто знает, может, все это действительно в какой-то мере определяет судьбу человека…
- Но ведь вы могли бы выбрать себе и другую профессию.
- Могла бы, конечно, но и тогда все было бы точно также, поверьте! И причина отнюдь не во внешних данных, а опять же в той открытости, с которой я относилась и продолжаю относиться к людям. Я просто не умею быть другой!
Пульс времени
- Известно, что испокон веков красота обязывала женщину защищать границы собственного нравственного пространства, и в то же время труднее всего в жизни приходилось именно красивым женщинам со строгим моральным кодексом. Каким образом, на ваш взгляд, они должны адаптироваться к реалиям?
- Откровенно говоря, вопрос достаточно сложный и для меня он даже неожиданный. Однако я все-таки попытаюсь ответить. Здесь, думаю, все зависит от богатства внутреннего мира женщины и от того как она именно позиционирует себя. Я, в свои 25 лет, будучи уже достаточно известной актрисой, совершенно спокойно могла ходить по городу в красивом открытом сарафане с тонкими бретельками. И поверьте, не помню ни одного случая, чтобы кому-то это показалось вульгарным, или, чтобы кто-то на меня косо посмотрел, сказал бы вслед какую-либо пошлость… Видимо, меня просто воспринимали иначе. Безусловно, в этом свою роль сыграло и то, что я практически никогда не пользовалась косметикой, хотя в те годы все очень сильно ею увлекались. Помню, меня даже представили одному режиссеру, как студентку театрального института, которая «не красится», то есть это звучало как нонсенс, но в то же время было моим главным отличием от других женщин. Косметикой я вообще стала пользоваться уже в 50 лет. Даже на сцене я не особенно сильно гримируюсь. Просто не мое это!
- А теперь вернемся к вашему полувековому роману с театром, который, к счастью, продолжается. В чем секрет того, что вы на протяжении 50 лет ни разу не изменили друг другу?
- Секрет довольно прост, хотя было бы правильнее сказать, что его вообще нет. Все дело в том, что во мне с каждым годом растет чувство ответственности, сегодня я гораздо серьезнее отношусь к своей работе, больше стремлюсь идти в ногу со временем, никогда не забываю то хорошее, что было в прошлом. Я все время учусь и стремлюсь к чему-то новому...
- И ощущать дух времени вам позволяет…
- Мое постоянное общение со зрителем, независимо, кстати, от его возраста и адреса проживания. А интернет очень облегчил мне эту задачу.
Бремя памяти
- Думаю, вы со мной согласитесь, что полвека на сцене - это достаточно большой отрезок времени, в котором всегда найдется место и радостям, и огорчениям. Не приходилось вам за эти годы хотя бы раз пожалеть о собственном выборе профессии, или пережить нечто такое, что вы по сей день не можете простить театру?
- О выборе профессии я не пожалела ни разу в жизни - это однозначно. Мой путь на сцену начался с раннего детства, и вовсе не потому, что в нашей семье кто-то имел отношение к актерской профессии, или к театру вообще. И никогда ни в каких драмкружках я не занималась, все началось со стихов, которые я с четвертого класса средней школы читала на утренниках. После окончания школы вопрос о выборе профессии не стоял. И я поступила в Азербайджанский государственный институт искусств им. М.А.Алиева. На мое счастье в тот год открылся русский сектор, которого не было в институте 20 лет и это было знаком судьбы! Придя в РДТ, я сразу оказалась в окружении величайших мастеров сцены (Рахиль Соломоновны Гинзбург, Веры Карловны Ширье, Константина Адамова, Михаила Лезгишвили), что, разумеется, не могло не наложить свой отпечаток на мое формирование как актрисы. Что касается обиды… Да, было такое в моей жизни. Увы, каждому актеру на каком-то этапе приходится пережить кризис собственной невостребованности, и меня не миновала эта участь. Десять лет я не играла на сцене нашего театра, исключением являлись какие-то незначительные эпизоды. Но я играла роли, о которых может мечтать каждая актриса вне театра, на другой площадке у молодых режиссеров. Естественно, получала взыскания от главного режиссера театра.
- Но от актера не занятого в репертуаре при желании очень несложно избавиться?
- Все к этому и шло, но я не переставала играть в спектаклях и выступать со стихами Ахматовой, Пастернака, Цветаевой… Для меня это было единственной возможностью живого контакта со зрителем. Разумеется, главный режиссер, неоднократно предлагала уйти по собственному желанию, на что я отвечала, что видела в этом театре много главных режиссеров, которые приходили, уходили, но я оставалась. Для меня это был страшный период, который я, слава Богу, пережила, хотя до сих пор не могу понять причину подобного отношения ко мне. Но у меня очень много прекрасных воспоминаний, связанных с нашим театром, это период работы и с Энвером Бейбутовым, который меня занимал во всех своих спектаклях, с Мехти Мамедовым, который у нас, к сожалению, проработал всего два года, поставил два спектакля, в которых я сыграла: Настю в спектакле «На дне» по пьесе М.Горького и Надю в спектакле «Мои надежды» по пьесе М.Шатрова. Так что мой театральный роман был очень ярким и интересным. Понимаете, актеры - это легкоранимые люди, которые обиду возможно и простят, но забыть ее не смогут никогда.
- Да, это как рубец на сердце, который временами напоминает о себе.
- Это однозначно. Наш известный режиссер Г.Гюльахмедова-Мартынова мне всегда говорила: «Что бы ни случилось, никогда не уходи из театра, не повторяй ошибку, которую в свое время совершила я!».
- Но когда-то ведь уходить приходится, кто-то делает это сам, кого-то вынуждают обстоятельства… Роман с театром не всегда имеет счастливый финал…
- Увы, это так. Но в то же время актер сам в состоянии сделать счастливым этот финал, который зависит от принятия его решения покинуть сцену. Самое главное не задержаться в профессии, и нет ничего хуже того, когда актер не может или не хочет понять, что ему уже аплодируют только из уважения к возрасту. Такого я бы никому не пожелала.
Партнерство по группе крови
- Людмила Семеновна, у вас было немало интересных ярких партнеров на сцене не только РДТ, но и Национального академического драматического театра. С кем из них вам легче было работать?
- Для актера хороший партнер - это одна из важных составляющих успеха, и мне, в этом плане, очень повезло. Что касается Национального театра, то многих его актеров, к сожалению, отличает желание играть на публику, особенно в комедии. Но должна вам сказать, что я получала огромное удовольствие работать с Сиявушем Асланом, Эльханом Агагусейноглу. И у меня никогда не было такого живого тонко чувствующего партнера на сцене нашего театра как Мелик Дадашев. Увы, души этих людей сейчас на небесах. Для профессионального комфорта артиста большое значение также имеет грамотный и умный руководитель. Лично я такого встретила в лице своего директора Адалета Гаджиева - молод, энергичен, смел на эксперименты, полностью доверяет молодым и всегда помогает им во всем.
- Но ведь на сцене Национального театра вы практически работали в составе совершенно чужой труппы?
- В том-то и дело, что совсем не чужой! Сам режиссер-постановщик спектакля «Ах, Париж, Париж!..» Азерпаша Нейматов сказал, что я настолько четко вписалась в актерский ансамбль этого театра, словно проработала в нем всю жизнь. Я и раньше смотрела здесь многие работы своих коллег, спектакли с участием ГасанаТурабова, Шафиги Мамедовой, Амалии Панаховой, Рафаеля Дадашева, то есть для меня этот театр чужим никогда и не был. И я всегда его любила за какую-то неповторимую ауру, которой нет нигде, здесь, по-моему, как-то иначе воспринимается классика, ее дух, и, поверьте, именно это завораживает.
- Видно, не зря говорят, что актеры - это люди одной группы крови.
- Да, и тем обиднее, скажу вам, другое, когда ты, имея прекрасного партнера, понимая, насколько этот человек талантлив, видишь, как он безнадежно спился только потому, что практически стал рабом собственных слабостей. Это трагедия!
- К сожалению, это нередкое явление в искусстве, особенно, когда оно приходится на пик популярности артиста, с которым многие стремятся посидеть в ресторане.
- Вот этого я никогда не могла понять и не смогу! Я вообще по натуре не тусовщица, не говоря уже о том, чтобы пойти с незнакомым человеком в ресторан, мне это совершенно неинтересно ни при каких обстоятельствах. Я с удовольствием могу отметить какое-то событие у себя дома в узком кругу самых близких мне друзей, но не более того.
- О предстоящих ваших работах спрашивать не решаюсь, зная, насколько актеры суеверны, но… Впрочем, считайте это намеком, на который вы можете ответить аналогичным образом.
- Намек поняла, отвечаю: не так давно получила приглашение из Чехии прочесть в Праге цикл стихов поэтов Серебряного века, и мне это очень приятно… Ну вот разоткровенничалась с вами, а мы- суеверны, теперь не знаю получится ли…Поэтому, о своей занятости в новых спектаклях ничего говорить не буду! Актерам вообще трудно прогнозировать подобные вещи.
- В таком случае, может, поделитесь прогнозами относительно будущего театра, который, как известно, хоронили не раз, но, к счастью, он оказался долгожителем. Как вы считаете, почему?
- Потому что театр - это живое слово, живое общение, без которого человеку просто не прожить! Театр будет жить всегда! Да, он будет видоизменяться, чтобы соответствовать времени, будет искать какие-то новые пути к сердцу зрителя, будут еще какие-то новые формы. Но это искусство вечно!
- Да, но само по себе оно не может стать вечным, что-то ведь делает его таковым? На днях я просмотрела записи ваших выступлений двадцатилетней давности и не обнаружила ни одной фальшивой интонации! Именно это для меня стало загадкой.
- Безусловно, вы смотрели то, что было сыграно мною в совершенно иную эпоху, с иной атмосферой, манерой разговора, какими-то своими «модными» словечками. Но никакой загадки в этом нет. Если вашему восприятию сыгранного мною двадцать лет назад и того, что я сегодня делаю на сцене, не помешал интервал длиною в двадцать лет, то это опять же объясняется искренностью, которая не имеет срока давности! Недаром Л.Толстой говорил, что без способности чувствовать художника не существует! Именно поэтому, театр будет жить всегда, потому что можно пытаться создать, заменить, смоделировать все, что угодно, но только не эмоции человека, не его умение переживать. Так что за будущее театра я вполне спокойна.
Лала БАГИРЗАДЕ