Музыка как детектор лжи

ПАМЯТЬ
В декабре минувшего уже года заслуженному артисту Азербайджанской Республики, профессору, пианисту Рафику Кулиеву исполнилось бы 80, и его коллеги, а также благодарные ученики посвятили этой дате специальный концерт, на который пришли заполнившие Большой зал БМА поклонники его творчества, искренне почитающие этого талантливого музыканта, выдающегося педагога и неординарного человека.
Вечер открыл ректор Бакинской музыкальной академии, народный артист СССР и Азербайджана Фархад Бадалбейли. Он назвал вехи биографии старшего коллеги. Рассказал о том, как, успев «отметиться» в футболе, в тогдашнем повальном увлечении зарубежными музыкальными фильмами и джазом, всерьез занялся классикой. Как благодарно следовал надеждам поверивших в него маститых педагогов в Азгосконсерватории и аспирантуре Московской консерватории, чего хватило на то, чтобы по праву завоевать первое место и золотую медаль на Закавказском международном конкурсе пианистов, сделавших его большим авторитетом и кумиром в глазах окружающих…
И еще о том, как до последних своих дней, увлеченно работая с талантливой молодежью, и в 70 лет Рафик Кулиев выступал с большими сольными концертами.
В память об учителе прозвучала изысканная программа из близких по духу юбиляру музыкальных произведений, которые специально подготовили студенты одной из самых любимых его учениц - исполняющей обязанности профессора, заслуженного учителя Азербайджана Назакет Римази.
Это действительно сложная программа, каждое произведение которой требует от исполнителей не только усердной работы над музыкальным текстом с его техническими трудностями, но и внутренней готовности освоить, прочувствовать и передать в звуке духовное богатство композитора-автора и собственную творческую позицию.
На сей раз перед весьма искушенной публикой выступили студентки Гюльшен Мехтиева, сыгравшая Хроматическую балладу и фугу И.С.Баха и два этюда С.Рахманинова, Жаля Расулова - две сонаты Д.Скарлатти и Этюд К.Дебюсси. Гюляр Агаева сыграла «Alborada» М.Равеля, а Севиндж Набизаде - первую часть Концерта №1 С.Рахманинова под аккомпанемент рояля, на долю которого пришлись все оркестровые партии. А потом дуэт - доцент Эльнара Кебирлинская (Гашимова) и Назакет Римази - исполнили Три аргентинских романса К.Густавино, «Кармен - Фантазию» Бизе - Розенблата, фантазию Гершвин-Цфасман и другие импровизации - уже на бис, под горячие аплодисменты слушавших.
Супруга Рафика Кулиева - Тамилла Абиева и дочь Сабина Кулиева издали в память о нем замечательную книгу «Семь правильных нот Рафика Кулиева».
В этой на редкость интересной книге о прекрасном музыканте с любовью рассказывают коллеги, ученики и многочисленные друзья, вместе «нарисовавшие» достоверный и пронзительный образ неординарного человека, ставшего олицетворением истинного бакинца, который умел дарить тепло своей души и знания, дружить, приходить на помощь, поддерживать, а еще - шутить… как никто другой.
И так естественно, что в зале храма, насквозь пропитанного звуками мудрой и изысканной музыки, ее энергетикой, творящей чудеса с каждым, кто приходит сюда с открытым сердцем, рождались такие теплые, значимые ассоциации. Мысли о тех, кто, готовый в трудных поисках искать нечто фантастическое в этом волшебном мире, обрел все-таки веру в себя, в профессию и даже снискал славу. И тех, кто просто приходил и приходит, чтобы с благодарностью слушать тех, кто одаривает нас благородством и чувством полета.
В тот вечер как-то по-особенному хотелось по словечку, по знакомой или не знакомой мелодии и музыкальной фразе пройти тот путь, который благодаря талантливому, духовно богатому педагогу проходят самые одаренные его ученики, познавшие счастье любить не себя в музыке, а музыку в себе.
Ответом на вопрос о том, как это происходит, вполне могут служить собранные в книге искренние рассказы близко знавших Рафика Кулиева людей. Здесь же приведу тот из них, который из первых уст вот сейчас слушаю сама и который позволяет наиболее подробно представить процесс совместной работы учителя и ученика. И в данном случае - более всего, конечно, самого Рафика - профессионала высокой внутренней культуры, эрудита, вместившего в свою душу мир тех богатств, владение которыми делает человека достойной личностью.
Вот что рассказал лично мне, а потом и в книге Эмин Зейналов, пианист, исполнитель, лауреат Международного конкурса имени Святого Николая в Бари (Италия), закончивший аспирантуру Московской консерватории имени Чайковского, учившийся в классе профессора Р.Кулиева в 2000-2004 годы.
- Я начал заниматься музыкой поздновато, когда мне было 9 лет. Но директор музыкальной школы Назифа Гулиева, ученица Рафика Теюбовича, меня взяла. Когда я попал впервые в класс Тамиллы Касумовой, моего первого педагога, там впервые играл на рояле, - у меня было только пианино. Влюбился сразу и в рояль, и в учительницу. В шестом классе готовился участвовать в конкурсе, и моя любимая директриса с просьбой послушать меня повела к Рафику Теюбовичу в консерваторскую аудиторию, где к моему удивлению стояло сразу два рояля. Прослушав меня, он сказал: я в него верю! Когда я потом играл на конкурсе, он сидел в жюри и, видимо, что-то нашел во мне, раз согласился стать моим репетитором.
Когда однажды я робко заявил, что больше ходить к нему не смогу, Рафик Теюбович все понял и сказал, что будет слушать меня бесплатно. Бескорыстный человек, он понял причину моего отказа от занятий с ним и не мог расстаться с учеником, в котором увидел какие-то задатки.
После музыкальной школы я не пошел в музыкальное училище - Рафик Теюбович готовил меня к поступлению в консерваторию, и мы с ним делали колоссальную программу. Я поступил. Тогда впервые в жизни почувствовал, как это бывает: сел и без единой ошибки сыграл прелюдию и фугу Баха. Играл не очень быстро - такой темп показал мне учитель. Он любил, чтобы было просто, чтобы было самое важное и чтобы была форма. Не знаю, что он сделал тогда, но у меня получилось! Эту си-мажорную прелюдию сыграл так, что почувствовал в себе перелом.
За четыре года учебы я ни разу не опоздал к нему на урок. Он говорил: «Мне нравится твоя пунктуальность!» Я приходил на занятия по вторникам и пятницам к восьми утра, чтобы разыграться, но уже с понедельника и четверга по вечерам начинал волноваться. Иногда, если плохо играл, одного его взгляда хватало, чтобы все понял.
«Музыка - это детектор лжи! Если будешь лгать - все всплывает», - говорил он. Подчас он учил, не произнося ни слова - ведь все можно выразить за роялем!
Он очень любил чистоту! Приходил с баночкой спирта, сам протирал клавиатуру и даже учил уборщицу ухаживать за роялями.
Третий концерт Рахманинова - очень выигрышное произведение. У него была мечта, чтобы я его выучил. Там два миллиона нот, я по-считал! Это был любимый концерт Рафика Теюбовича, потому что Рахманинова он любил больше всего. Говорил, что любит его потому, что он связан с Бахом! С одной стороны - Бах, с другой - Рахманинов, соединение полифоничных композиторов. А он очень любил полифонию, очень! Я проходил с ним первую часть этого концерта.
Как-то Рафик Теюбович сказал мне: «Знаешь, почему Клиберн выиграл на конкурсе имени Чайковского? Потому что он играл медленно. Рахманинов так написал все три части этого концерта: начинается он с Allegro ma non tanto и постепенно переходит в Vivo, Allegro, Presto и все время Tempo динамичное. Последним идет Presto! Его нельзя с первых нот играть быстро, иначе куда денется музыка?»
Рафик Кулиев не рассказывал, он пропевал. Это то, чему учил Шопен - пение на рояле. Пение пальцами! Но для этого учитель должен быть мастером, знать это, иначе не научишь!
Он любил здоровые амбиции. Когда в шестом классе музыкальной школы я сказал ему, что хочу играть такое сложнейшее сочинение, как Первая Баллада Шопена, он ответил: «Почему бы и нет, очень хорошая баллада!» Хотя он знал, что это очень рискованно. Эту балладу даже на конкурсе Шопена плохо играют некоторые взрослые, а я был маленьким мальчиком, знал. Он знал, что я с детства очень люблю Шопена, но за четыре года учебы в его классе в консерватории он мне ни разу не дал играть Шопена. Говорил: «Рано! Шопеном в твоем возрасте можно удивить только маленьких девочек и старых бабушек. Пока еще нельзя!» Только на четвертом году я ему сдал добрую половину этюдов Шопена. Все виртуозные, и он поистине был счастлив! Про себя же он говорил: «Шопен - это не мое. Мое - Брамс, Бетховен, Бах».
А вот я ощутил настоящие крылья именно с Шопеном. И не только тогда, когда сыграл его уже в Москве, в аспирантуре - когда в школе, в шестом классе все-таки играл Первую Балладу (кстати, на ужасном рояле), весь зал стоя приветствовал меня. Только много позже понял, что когда маленький мальчик играет виртуозное сочинение, он должен быть готов рано или поздно перейти барьер, чтобы начать играть как профессионал.
И когда я играл в Москве на сольном концерте «Фантазию» Шопена, чувствовал, что в плену у этой темы, а не она у меня в плену. «Полонез-Фантазия» Шопена - это последнее его крупное произведение. Оно как горизонт: подходишь, а оно все дальше. И когда я, наконец, его сыграл, понял, что меня воспитывали правильно! Нельзя было раньше его играть, можно было только этюды, чтобы была возможность выговориться. Рафик Теюбович готовил меня даже к этому. Надо было пройти азы, а потом проходить Шопена, ведь Шопен такой, что можно сгореть быстро! Он у всех на слуху, шлягерный. Чтобы играть Шопена, надо иметь идеальный, отточенный вкус!
За годы в консерватории мы с ним сделали колоссальный репертуар. Я играл Первый концерт Чайковского, Третий концерт Прокофьева. В последний год учебы сказал «Хочу играть Шу¬мана!», и Рафик Теюбович дал мне первую сонату. Это произведе¬ние Людмила Владимировна Рощина считает самым трудным сочинением фортепианной литературы по форме и технике, но Рафик Теюбович сказал тогда, что я романтик, и дал мне эту сонату. Когда я играл ее цели¬ком на экзамене, он был очень доволен, а я снова ощутил крылья.
Это был последний концерт у Рафика Теюбовича в классе, экзамен мы играли в Kapellhaus. Я играл «Токкату» Бах-Бузони - сложнейшую обработку, а потом - Первую сонату Шумана в четырех частях. Играя, почувствовал - не хочу, чтобы концерт кончался! Даже если это и экзамен. У меня тогда было чувство полета и свободы, в тот год я ехал в Москву, и все получилось.
Рафик Теюбович хотел, чтобы я учился в Москве», говорил: «Московская школа всегда выпускала хорошие купюры». Он сам позвонил профессору Элисо Вирсаладзе, с которой познакомился в годы учебы в Москве, и я сел заниматься за месяц до встречи с ней.
Послушав, Элисо Константиновна сразу взяла меня в свой класс.
И вот 2005 год и мое первое выступление в зале Московской консерватории. Играл Шумана и «Сарказмы» Прокофьева. Я обожаю Про¬кофьева. В свое время Рафик Теюбович мне его тоже не давал, говорил: «Это не твоя стихия, твоя - это Шопен!» Но меня заклинило: я болел Прокофьевым, очень нравилась эта музыка. И вот - концерт в Московской консерватории. Играю «Сарказмы» Прокофьева. Очень волновался перед концертом, но был драйв. Вышел спокойно, играю, хотя все равно волнуюсь страшно. В зал не смотрю. Чувствую какой-то крик - думаю, что в душе. Закончил на ноте «до», и вдруг понимаю, что это в самом деле крик. И знакомый голос: «Браво, Эминчик!» - на весь зал. В наступившей на мгновение после последней ноты тишине это было очень хорошо слышно. В Москве так никто не делал, а он любил такое «Браво!»
Помню, как ко мне подходят, что-то говорят, поздравляют, вручают цветы, а я думаю: неужели это он? Неужели специально приехал на такой важный для меня да еще в столь престижном зале концерт… Это был такой кайф! «Это он, или мне показалось?!»
Потом он пришел за кулисы, и они сидели рядом с Элисо Константиновной, потом нас втроем сфотографировали, и Рафик муаллим исчез.
Нагнав его возле церкви на Большой Никитской, я встретился с очень редким взглядом довольного человека. Он теперь явно знал, что может воспитывать студентов! «Я так счастлив, ты так хорошо играл! Я так плакал, когда ты играл! Ты себе не представляешь, как ты вырос, как ты стал играть!», сказал.
Да уж…
Сейчас, когда, вспоминая Рафика, близкие с любовью говорят о нем как о теплом, внимательном, заботливом, одаренном и неутомимом труженике, мне показалось важным не только выразить свои впечатления о встречах с ним в теплой человеческой обстановке и на его концертах. Но еще и о том, что он более всего состоялся как профессионал-педагог. И захотелось привести здесь те подробности, которые больше всего характеризуют его как Мастера, Учителя…
Эмин Зейналов помог мне прочувствовать и представить то, что обычно подразумевается под общими фразами, и спасибо ему за такой проникновенный образ учителя, какой он и многие подопечные Рафика Кулиева, несет в себе по жизни.
Галина МИКЕЛАДЗЕ