• пятница, 29 Марта, 01:02
  • Baku Баку 7°C

Геостратегия агрессии

26 января 2016 | 12:11
Геостратегия агрессии

ВЗГЛЯД
За последние почти два года весь мир стал свидетелем того, как Российская Федерация начала проводить очень активную и агрессивную внешнюю политику: аннексия Крыма, гибридная война в Донбассе, участие в гражданской войне в Сирии, а также обострение отношений со странами Запада и Турцией. Чем вызваны такие действия Кремля: спонтанная реакция на внешнеполитическую обстановку или продуманная геостратегия?
На эти и другие вопросы в интервью газете «Каспiй» отвечает директор Центра стратегических и внешнеполитических исследований (Беларусь) Арсений Сивицкий, специально изучающий новую российскую геостратегию.
- Укладывается ли обострение отношений между Россией и Турцией в рамки современной российской геостратегии или это спонтанная реакция?
- Если говорить о реализации российской геостратегии на Ближнем Востоке, то ничего неожиданного в инциденте с российским бомбардировщиком Су-24 на сирийско-турецкой границе нет. Несмотря на последовавший затем серьезный дипломатический конфликт между Анкарой и Москвой, я бы не преувеличивал его значение. В рамках этой геостратегии российская сторона активно наращивает конфликтную динамику, сталкивая друг с другом различные силы.
Ведь на самом деле этот инцидент в конечном итоге привел к еще более активной поддержке со стороны Турции сирийской оппозиции и радикальных боевых формирований, борющихся с Башаром Асадом. К тому же этот инцидент стал для России поводом для обеспечения своей войсковой группировки комплексами ПВО/ПРО С-300 и С-400. То есть, по сути, российская сторона смогла создать бесполетную зону над территорией Сирией, а по факту - над всем регионом. Это значительно осложняет проведение военно-воздушных операций для коалиции под эгидой США против «Исламского государства» (ИГ).
Я бы обратил внимание на еще один момент. На средиземноморском шельфе в последнее время обнаружены значительные запаса газа. И сейчас идут активные переговоры между Египтом, Израилем, Турцией и некоторыми европейскими странами по созданию консорциума по разработке этих месторождений. Москва также хочет поучаствовать в формировании этого консорциума, предложив инвестиции в разработку газовых месторождений на сумму $7-10 млрд, а также выразив готовность проложить к ним одну из ниток газопровода «Турецкий поток».
Так или иначе, российское военное присутствие в Сирии является фактором, с которым неизбежно будут считаться при формировании этого консорциума. Конфликт Турции с Россией в этом контексте - один из рычагов давления на российскую сторону и инструмент торга в связи с ее возможным участием в этом консорциуме в обмен на большую сговорчивость или же уступки не только по экономическим, но и политическим вопросам.
Поэтому, думаю, что в скором времени этот конфликт исчерпает себя. Посредниками в его урегулировании могут выступить и Катар, и Саудовская Аравия, на которых Анкара постоянно оглядывается, и даже Израиль. Ведь Москва также ведет очень активно консультации с этими государствами как по сирийской проблеме, так и по поводу возможных совместных шагов и проектов в энергетическом секторе.
- Является ли недавнее ухудшение отношений между Эр-Риядом и Тегераном также следствием данной геостратегии?
- Нагнетание суннитско-шиитского противостояния на Ближнем Востоке является одной из приоритетных задач в рамках новой российской геостратегии. Прежде всего, это связано с влиянием ближневосточной напряженности на нефтяные котировки. На самом деле, России не выгодно снятие санкций с Ирана и выход его из международной изоляции, ведь это опустит цены на черное золото ниже $30 за баррель. В случае же полномасштабного военного конфликта между Саудовской Аравией и Ираном с учетом стратегического значения Ормузского пролива для мировой торговли нефтью (в сутки через проходит пятая часть ежедневного потребления нефти, около 17 млн баррелей), то, по оценкам издания Oilprice, такой конфликт может привести к взлету цен на нефть до $250 за баррель.
Российская сторона очень умело использует взаимные фобии между Тегераном и Эр-Риядом. Наличие геополитических противоречий между ними не мешает Москве поставлять оружие обоим сторонам (например, комплексы ПВО С-300 Ирану, а Саудовской Аравии оперативно-тактические ракетные комплексы «Искандер»). Вмешательство России в сирийский кризис также призвано углубить саудовско-иранские противоречия. Именно поэтому для Москвы сохранение Башара Асада у власти не является безусловным приоритетом, к тому же российская сторона активно проталкивает в будущее коалиционное правительство Сирии фигуры, ориентирующиеся на саудовцев и выступающие резко против иранского влияния. Очевидно, что в такой политической конфигурации это приведет к переориентации Дамаска на Эр-Рияд, подорвав влияние Тегерана в регионе, что только усилит напряженность между ними.
- Насколько успешным оказался проект «русского мира» сквозь призму новой геостратегии?
- На определенном этапе проект «русского мира» оказался эффективным инструментом мобилизации определенных общественно-политических кругов в России и других стран СНГ для решения задачи по дестабилизации востока Украины. С помощью него российские элиты обосновывали свое вмешательство во внутренние дела Украины.
Однако сегодня идеологический потенциал влияния этого проекта исчерпал себя. Прежде всего, это связано с тем, что в рамках этого проекта по объективным и субъективным причинам не удалось задать притягательный образ так называемой «Новороссии», который по факту принес на восточные земли Украины только хаос, разрушения, деградацию и страдания, от которых этот регион будет отходить десятилетия. К тому же появилась угроза, что если этот проект будет доведен до конца, то так называемые ДНР и ЛНР попросятся в состав России. А это точно не входило в первоначальные планы российского руководства.
Главная задача с военно-политической точки зрения - это создание серой зоны нестабильности на востоке Украины, которая бы торпедировала усилия Киева по интеграции в евроатлантические структуры - ЕС и НАТО. На сегодняшний день эта задача весьма успешно решена. А вокруг дальнейшей судьбы Украины ведется торг между РФ и другими мировыми державами. При этом рассматривается как дипломатические, так и военно-политические варианты решения украинского вопроса, начиная от обретения Донбассом автономного статуса, с помощью которого Москва сможет влиять на внутреннюю и внешнюю политику Украины, заканчивая возобновлением полномасштабных боевых действий.
- Почему у России, в отличие от стран Запада, не получается эффективно использовать в своей геостратегии фактор «мягкой силы»?
- Эффективность «мягкой силы» во многом основана на притягательности социально-экономической и политической модели. С учетом того глубокого структурного экономического и политического кризиса, с которым сегодня столкнулась РФ, очевидно, что никакого такого влияния она оказывать не в состоянии. Именно по этой причине, когда стало ясно, что с помощью экономического взаимодействия и «мягкой силы» не удается удержать Киев в сфере своего влияния, Москва реализовала жесткий силовой сценарий аннексии Крыма и дестабилизации востока Украины, который выполнил основную задачу - не допустить переориентацию Киева на ЕС и НАТО.
На фоне неспособности российских элит справиться с вызовами этого глубокого кризиса, единственным способом отвлекать внимание собственных граждан от его последствий является провоцирование военно-политических кризисов вовне. Поэтому можно констатировать отказ России от реализации своей внешней политики средствами «мягкой силы».
- Как в ближайшие годы будут складываться взаимоотношения России и Беларуси? Стоит ли ожидать от Москвы деструктивных шагов в отношении Минска?
- К сожалению, отношения между Беларусью и Россией будут не самыми простыми в ближнесрочной перспективе, несмотря на формальный стратегический и союзнический характер. Новая агрессивная геостратегия Москвы настораживает и белорусскую сторону.
Например, в августе и сентябре 2015 года Россия проводила ряд военных учений, согласно сценарию которых предполагался ввод войск на территорию Беларуси для «стабилизации военно-политической обстановки и восстановления конституционного порядка». Но сегодня не существует таких угроз национальной безопасности РБ, с которыми власти не могли бы справиться самостоятельно! И это, безусловно, является тревожным звонком, по той причине, что Беларусь также является точкой приложения новой российской геостратегии. Тем более что кремлевские стратеги, сторонники жесткой линии, воспринимают нормализацию отношений между Минском и Западом, как и углубление стратегического партнерства с Китаем в качестве угрозы для российского влияния здесь.
Несмотря на то, что Беларусь не собирается нормализовывать свои отношения с Западом в ущерб России, российские хардлайнеры воспринимают эти процессы как пересечение определенных «красных линий». С учетом нежелания Кремля оказывать экономическую поддержку Минску, а также попыток втянуть Беларусь в новую холодную войну, это будет провоцировать все больше и больше экономических и политических конфликтных ситуаций, как минимум до тех пор, пока в России повестка новой «холодной войны» не будет заменена на повестку экономического развития и международного сотрудничества. В итоге Минск будет вынужден замещать недостаток экономической помощи и сотрудничества с Москвой с помощью Запада и Китая, а также снижать уровень военно-политическое давление со стороны Кремля за счет проведения нейтральной внешней политики и сотрудничества с другими центрами силы, что еще больше будет усиливать недовольство России и провоцировать жесткую реакцию.
Роман ТЕМНИКОВ
banner

Советуем почитать