Письмо моему потомку

ПРОЗА
Еще будучи студентом факультета журналистики я проявлял интерес к изучению жизненного пути первого народного поэта Азербайджана Самеда Вургуна. В то время я написал документальную повесть «Я видел Вургуна». Сокурсникам и педагогам она понравилась. Посоветовали, чтобы я отнес ее в редакцию газеты «Литература и искусство».
После того как повесть была опубликована, я еще более приободрился: начал ездить по различным регионам республики, встречаться с друзьями поэта по охоте, с теми, кто с ним общался. На основании собранных материалов написал документальные повести и опубликовал их. В 1978 году вышла моя книга «Здесь проходил Вургун».
Желая написать о нем еще больше, побывал в Москве, Ленинграде, в Кабардино-Балкарии встречался с Кайсыном Кулиевым, в станице Вешенская - с Михаилом Шолоховым, с многочисленными друзьями С.Вургуна в Грузии, Армении, Узбекистане. Результатом этих путешествий стали пять книг о поэте. Смог собрать множество фотографий и автографов поэта.
Документальные повести, которые я представляю уважаемым читателям, - плод бессонных ночей. Я посвящаю их 110-летию Самеда Вургуна.
Голос Самеда Вургуна звучит на многих языках и доносится до его родины - беззаветно любимого им Азербайджана - из различных стран и континентов, радуя нас, его соотечественников и земляков, сознанием того, что классик азербайджанской советской литературы говорит со всеми людьми планеты как живой с живыми, вселяя в их сердца свои возвышенные идеи и гуманистические устремления. И мы верим, что таким он войдет и в духовный мир будущих поколений. Обращаясь к потомкам, Самед Вургун писал: «Я вижу сквозь столетия твой счастливый облик, твою сияющую, как солнце, судьбу - большую судьбу гражданина мирового общества. Я мысленно иду с тобой рядом, как бы и дышу с тобой вместе, и работаю рука об руку с тобой. Я вижу на твоем счастливом лице, в сиянии твоих зорких глаз нечто близкое и родное. Мне кажется, что я продолжаю жить и творить: я горд тобой, дорогой мой потомок, я горд тем, что своими высокими мыслями, идеями и стремлениями ты обогащаешь и развиваешь все начатое и воспетое моим поколением...
Дорогой мой далекий правнук! Я не знаю, на каком языке ты будешь читать мое письмо - на азербайджанском или на том общем для всего общества языке, на котором будут говорить все люди нашей планеты...
Я завидую тебе, мой дорогой, тебе, слушающему и понимающему всех людей мира...»
Я видел Самеда Вургуна
Шоссейная дорога, что делит наше село, разветвляется у правления колхоза. Основная ветвь спускается вниз, к станции железной дороги, другая - сворачивает направо, в сторону границы с Грузией.
После полудня я, как обычно, погнал наших овец на «Шиштепе». Выйдя на шоссе, овцы с блеяньем бросились врассыпную. Раздался скрип тормозов, рядом со мной остановилась розоватого цвета «Победа». Высунувшись из окошка, водитель спросил:
- Мальчик, это что за село?
Не успел я ответить, как задняя дверца машины распахнулась, и вышел мужчина средних лет с копной черных волос, в которых ярко выделялись седые пряди. Подойдя ко мне, наклонился и спросил ласково:
- А ну-ка, пастушонок, скажи нам, какая из этих двух дорог ведет в Салахлы?
Я показал. Человек с упавшей на лоб седой прядью взял меня за руку, заглянул в глаза. Потом оглядел моих сбившихся в кучку овец. Улыбнулся…
- А стадо у тебя, дружок, такое же маленькое, как и ты. Что так?
- А это все, что у нас есть. Больше половины из них - дядины, - неохотно ответил я.
- А в каком ты классе учишься?
- В пятый перешел.
- Ого, молодец! Ну, а стихи ты какие-нибудь знаешь наизусть? - он продолжал еле заметно улыбаться в усы, и я, внезапно осмелев, твердо сказал:
- Почему же не знать? Знаю. Вот это, например:
Весь я твой.
Навсегда в сыновья тебе дан,
Азербайджан, Азербайджан!
Улыбка вдруг сошла с его лица, он серьезно взглянул на меня. Потом большой теплой рукой провел по моей недавно стриженной наголо голове и задумчиво сказал:
- Ну что ж, молодец, маленький чабан, это не самые плохие стихи...
Выпрямившись и расправив грудь, он глубоко вздохнул, подставляя лицо налетевшему ветерку. Смахнул со лба непокорную прядь. Оглядев золотившиеся внизу хлебные поля, сказал:
- Благословенна эта земля! Запомни это, пастушок. И будь счастлив.
Кто-то из спутников из машины поторопил его. Он недовольно повернулся к нему, но ничего не сказал. Снова вздохнул и неторопливо направился к машине. Открывая дверцу, помахал мне рукой. Машина тронулась.
Я, смутно взволнованный чем-то, чему не мог найти объяснения, смотрел ей вслед. Лицо разговаривавшего со мной мужчины вдруг показалось мне знакомым, уже виденным когда-то.
В это время кто-то тронул меня за плечо. Это был наш учитель химии.
- Что, не узнал? - сказал он, показав в сторону скрывшейся уже машины.
- Не-ет... - недоуменно протянул я.
- Кто написал стихотворение «Азербайджан»?
- Самед Вургун, - задохнувшись от внезапно мелькнувшей догадки, выпалил я.
- Вот это он и был...
Я быстро взглянул в ту сторону, где скрылась машина, словно надеясь задержать ее взглядом, вернуть...
Заметив мое движение и правильно истолковав его, Мамед муаллим сказал ободряюще:
- Ничего, не горюй. Поедешь в Баку учиться, снова увидишь.
В тот день я не уводил своих овец далеко от дороги. Вглядывался в каждую машину, идущую со стороны Грузии. Много их пронеслось мимо, некоторые останавливались ненадолго, пассажиры выходили размять ноги, слышались веселые шутки, смех. Но не было среди них человека с седой прядью на лбу, с добрым пытливом взглядом, человека, чем-то напомнившего мне не вернувшегося с фронта отца...
Потом я еще раз «встретил» его. В газете, где имя его было обведено траурной черной рамкой. Статья начиналась со слов: «Беспощадная смерть...»
Я сильно плакал тогда. Помню, мама подошла и с тревогой спросила:
- Что случилось, сынок?
В ответ я молча развернул сжатую в руках газету...
Каждый раз, когда я думаю о нем, о нашем большом поэте, передо мной встает его участливо наклонившееся ко мне, маленькому пастушку, лицо, и я вновь слышу сказанные когда-то слова:
- Благословенна эта земля...
Шамистан НАЗИРЛИ
Перевод М.Фахри