• четверг, 28 Марта, 18:48
  • Baku Баку 13°C

Простые формулы Земли

27 августа 2017 | 11:20
Простые формулы Земли

Известный российский ученый, член-корреспондент Российской академии естественных наук (РАЕН) и заведующий кафедрой динамической геологии геологического факультета МГУ им.Ломоносова Николай Короновский не раз бывал на Кавказе. В 1991 году под его руководством была составлена неотектоническая карта Европейской части СССР и обрамляющих территорий в масштабе 1:2500000.
О Земле - ее прошлом, настоящем и будущем, и о многом другом ученый рассказал корреспонденту газеты «Каспiй».

После Большого взрыва

- Ваш доклад «Земля: вчера, сегодня, завтра» на одной из бакинских конференций вызвал огромный интерес аудитории - как молодежи, так и людей старшего поколения. Послушать вас приехали даже те ваши коллеги, сотрудники Института геологии НАНА, которые давно на пенсии. Многие записывали его на диктофон. Чем вы объясняете такой успех?
- Вероятно, им было интересно, ведь мой доклад был в принципе предназначен для людей, «непорочных» в геологии. О некоторых вещах я рассказал простыми словами, о некоторых - более подробно, научно. Пытался изложить современные представления о Земле, о том, где мы живем.
- А мы живем в галактике?
- Совершенно верно. Мы живем в галактике Млечного пути, любимого студентами Milky way, но находимся с краю, в одном из рукавов Ориона. В галактике Млечного пути - 100 тысяч миллиардов звезд, а галактик столько же и еще больше. Очень сложно себе представить этот универсум, в котором мы живем. Свет от нас уходит на 20 миллиардов световых лет, и это только горизонт событий, обозримая часть Вселенной, и в ней, по расчетным данным, находится всего лишь 1/7 часть расчетной массы. А где же остальные? Они тоже там. О чем мы с вами ничего не знаем и неизвестно, узнаем ли. Ведь Вселенная образовалась 14 миллиардов лет назад путем так называемого Большого взрыва - это одновременно простое понятие и вместе с тем очень сложное. Всех интересует, что было раньше. По одной версии, ничего не было, по другой - вначале было слово, а по третьей - в основе Вселенной находилось вещество в состоянии, которое называется сингулярным. Это колоссальная плотность и колоссальная температура. Какая она, тоже никто не знает, но никаких современных элементов тогда не было. И вдруг по совершенно непонятным причинам все это начало расширяться.
- Что может реально угрожать Земле? Кометы? Астероиды? Метеориты?
- И те, и другие, и третьи. Астероидов, к примеру, насчитывается более 1400. И траектория их рассчитана, они могут сближаться с Землей. Мне-то, как говорят казахи, барабер, то есть все равно (учитывая мой возраст), а вот вам в 2032 году предстоит встреча с астероидом Апофис. Его диаметр 800 м, скорость сближения 14 км/сек, это примерно 10 тысяч атомных бомб. Посмотрите, куда он упадет. Недаром в НАСА создан отдел по возможному предотвращению подобных катастроф. Можно запустить ракету, которая разобьет астероид. А что делать? Как быть? И делать что-то обязательно нужно, ведь метеориты (кометы, астероиды) падали, падают и всегда будут падать.
Посвящается Эльбрусу
- О профессии геолога, наверное, мечтали с детства?

- Ничего подобного, в детстве я мечтал стать летчиком. Летал на ПО-2, прыгал с парашютом. Решили с одноклассником Леней после школы идти в летное училище, а потом вдруг взял и передумал, пошел на геологический факультет университета. Я ведь среднюю школу с серебряной медалью окончил, в любой вуз дорога была открыта. Нас в тот год, 1951-й, было около 60 медалистов. Как сейчас помню, на экзамен пришел последним, в аудитории сидят академики Сергеев (декан), Горшков, которого я сменил на кафедре, и секретарь парткома. А я, надо сказать, вообще тогда о геологии не имел ни малейшего понятия. Показывают мне гранит: что это такое. Булыжник, говорю. Правильно, кивают преподаватели, но это вообще-то не булыжник, а гранит, в нем столько минералов. Второй экзаменатор спрашивает: что такое выветривание? Наверное, работа ветра, соображаю я. Не совсем. И тут секретарь парткома задает свой вопрос: а вы газеты читаете? А я, выходя из дому, совершенно случайно пробежал глазами «Правду». «Да, - отвечаю, - прочитал постановление партии и правительства о националистическом стихотворении Владимира Сосюры «Люби Украину». «Принят, - был вердикт, - а геологии научим». Так я стал геологом, так был предопределен мой дальнейший путь.
- Вы коренной москвич?
- Нет, я из Питера, блокадник. Это было тяжелое время, но мы выжили. Отец был на фронте, а выжить удалось только благодаря тому, что мама нашла в кладовке килограмм крахмала, и нам удалось продержаться самые тяжелые первые три месяца блокады, время наибольших смертей в нашем городе. Потом стало легче, помощь пошла через Ладожское озеро. А до этого была норма - 125 г хлеба на иждивенца. Хлебом это назвать было сложно: 40% целлюлозы, 20% опилок, еще чего-то, чуть-чуть муки. Маленький липкий кусок, мы даже не ощущали его вкуса, проглатывали сразу и искали, что бы еще поесть.
В 1943 году переехали в Москву, стали жить в Мерзляковском переулке, я пошел в знаменитую 110-ю школу, учился вместе с сыновьями Кагановича, Хрущева, Микояна. Причем в школу пошел сразу в 4-й класс: первые три пропустил - умел читать, считать и писать. В 5-м классе освободили от изучения немецкого языка. Дело в том, что я наполовину немец, маму звали Эвелин-Хайнрих Унбегаун, а бабушку - Габриэль Оттокарловна Келлер. Естественно, я с детства знал этот язык. Знакомство с «немкой» почему-то началось с конфликта, что-то ответил ей, видимо, на хорошем немецком, ну она меня и освободила от занятий - сразу и навечно. Старенькая такая учительница была, Лидия Германовна Янсон, говорила с сильным акцентом. Как-то раз сказала мне: «Николя, а ты знаешь, почему меня Сталин не посадиль? Я преподаваль немецкий в семье Ульяновых».
- И во время войны у вас не было проблем из-за немецкого происхождения?
- По документам мама была Елена Георгиевна Короновская - по отцу (он был гусаром). И мы писали, как все советские люди, что родственников за границей не имеем. Хотя брат матери был юнкером в армии у Врангеля, эвакуировался из Севастополя в Стамбул, потом в Любляну, закончил там университет, перед войной был профессором Страсбургского университета, лингвист-филолог, знал 40 языков. Фашисты посадили его в Бухенвальд, но он остался жив, потому что вел картотеки на нескольких языках. А когда его освободили, стал профессором Оксфорда, затем 10 лет был профессором Колумбийского университета.
- С какой территорией связана ваша геологическая жизнь?
- С Кавказом. Моя дипломная работа была посвящена геологическому строению Эльбруса. От Абшерона до Тамани знаю каждый овраг. Представьте себе - с 1955 года по нескольку раз проводил геологические экскурсии по Южному Кавказу. У вас был такой замечательный ученый, академик Будагов, он в 1956 году нашел на Шахдаге, на высоте почти 4 тысячи метров над уровнем моря, морские отложения верхнего сармата возрастом 6 млн лет. Встретил его как-то на одной из конференций, подошел к нему, думал, не узнает. Нет - узнал, обрадовался.
Глобальное потепление – это не шутка
- Николай Владимирович, вы человек с большим чувством юмора, похоже, что оптимист, а прогноз относительно будущего Вселенной пессимистичный. Почему?

- Глобальное потепление, о котором сейчас все говорят, - процесс нешуточный. Только вот неясно, чем все это вызвано. Погода меняется, а чем это обусловлено? Мы зависим от северной Атлантики: какая температура в океане, такие и циклоны. А циклоны идут к нам, вращаясь против часовой стрелки с запада на восток. С востока на запад циклонов не бывает никогда. Так вот там аномальная вода, если она нагреется, непременно вызовет аномальную зиму или аномальное лето.
- То есть гибель Земли предотвратить невозможно?
- Смотря из-за чего. Если из-за метеорита, то вряд ли. Что вы сделаете, если на вас летит астероид диаметром 5 км?
- Страшно, наверное, жить, обладая такими глубокими знаниями обо всех процессах во Вселенной?
- Да мне-то уже ничего не страшно (улыбается).
- Что вы можете сказать об азербайджанской геологии?
- Ваша геология выросла, особенно ее нефтяная часть, литологическая, занимающаяся осадочными породами. И еще многие ваши ученые презентуют свои программы и доклады на английском языке. У нас тоже требуют читать лекции на английском.
- Не могу не спросить вас о впечатлениях от нашей столицы.
- Я впечатлен, это совсем другой город. Я-то помню Баку еще двухэтажным. Одна дорога от аэропорта чего стоит! А ведь была одна узкая дорожка с огромным, самым большим в СССР, портретом Брежнева. Очень любил свой город ваш земляк и наш знаменитый академик Хаин. Дом, в котором он родился, до сих пор стоит на площади Фонтанов. В 2008 году, когда мы с Виктором Ефимовичем приезжали в Баку, поехали посмотреть на него. Академик умер в 2010 году в возрасте 96 лет, но до последней минуты обладал ясным умом и твердой памятью. О Баку неизменно вспоминал с особенной теплотой, хотя в Москве жил с начала 50-х.
- А экзаменатор вы строгий?
- Очень строгий. Ко мне боятся идти. Был у меня такой случай. Приходит на третью пересдачу студентка, уже с комиссией, и не знает элементарного - например, куда впадают Клязьма, Москва-река, Ока. Я, естественно, выставил ее из аудитории. А потом услышал, как она говорит своим товарищам: «Гад какой, сам про реки не рассказывал, а спрашивает!» Я вышел следом и спросил: «Ну почему гад-то?» А в принципе я умею держать аудиторию, я чувствую, как она слушает меня. Ведь я не рассказываю им то, что есть в учебниках, у меня их 14, какой смысл? Читаю только то, что сложно, или узнаю новое, беру из журналов, у нас есть хорошая библиотека иностранной научной литературы. А как же? Без этого нельзя. Наверное, поэтому им интересно. И когда мне аплодируют после каждой лекции, спрашиваю: «Ребята, вы чего хлопаете, до экзаменов еще три месяца?»
Галия АЛИЕВА
banner

Советуем почитать