Джамо бек Гаджинский. У истоков азербайджанской государственности

АДР-100
Азербайджанская Демократическая Республики (АДР), просуществовавшая так недолго, навсегда вошла в анналы истории не только как первое независимое государство на Востоке, но и как свидетельство свободы азербайджанского народа. Впервые в истории всему миру была показана сущность азербайджанского народа, претворение в жизнь его свободолюбивых чаяний, идей государственности, национальной консолидации, свободы и единства всего тюркского мира. На пути к обретению государственности и независимости мы прошли через самоотверженную борьбу, периоды подъема и спада, побед и потерь.
Восстановление государственности явилось результатом пробуждения национально-освободительной мысли в Азербайджане, где сформировалась блестящая плеяда интеллектуалов, получивших достойное образование в лучших учебных заведениях России и Западной Европы и сыгравших существенную роль в общественно-политической жизни всего Кавказа. Среди них были и люди, придерживающиеся либерально-демократических взглядов, и предприниматели и меценаты, оставившие глубокий след в истории Азербайджана начала XX века.
Имена этих людей: Г.Зардаби, М.Т.Шахтахтинский, А.М.Топчибашев, М.Э.Расулзаде, А.Агаев, И.Зиядханов, Дж.Гаджинский, Г.З.Тагиев, Ш.Асадуллаев и др. - золотыми буквами вписаны в летопись азербайджанского народа. Многие из них еще в начале XХ века явились основоположниками политических организаций и партий, в программе которых отразились идеи автономии, а затем и независимости Азербайджана. Можно с уверенностью утверждать, что если бы в азербайджанском обществе не появились люди, озвучившие национально-демократические идеи, создание республики, базирующейся на демократических ценностях, было бы невозможно.
…27 мая 1918 года было созвано первое заседание Национального Совета Азербайджана. В президиум его вошли Мехди бек Гаджинский, Насиб бек Юсифбейли, Халил бек Хасмамедов, Мамед Юсиф Джафаров, Худадат бек Мелик-Асланов, Джамо бек Гаджинский, Акпер ага Шейхульисламов и Хосров Паша бек Султанов. Тайным голосованием Мамед Эмин Расулзаде был избран председателем Национального Совета Азербайджана. 28 мая 1918 года на заседании НС под председательством Гасан бека Агаева была принята Декларация независимости Азербайджана.
В данной статье предпринята попытка показать на примере одного из создателей и активных деятелей Азербайджанской Демократической Республики в 1918-1920 гг. - Джамо бека Гаджинского - образец самоотверженного служения родине, претворения в жизнь идей государственности, национальной консолидации, свободы и единства азербайджанского народа. Учитывая всю сложность условий существования молодой республики, он, как и его соратники, пытался отстоять ее независимость и реализовать масштабные планы государственного строительства.
В 1912 году, по окончании юридического факультета Санкт-Петербургского императорского университета, Джамо бек Гаджинский возвращается на родину. Между годами учебы и деятельностью в правительстве АДР была активная творческая и общественная деятельность. Джамо бек участвовал в основании Азербайджанского мусульманского общества, Общества охраны памятников старины, Общества археологов, широко публиковался в газетах и журналах. В июле 1917 года Джамо бек избран заместителем председателя исполкома крестьянских депутатов, затем он едет в Петербург как представитель Закавказской центральной комиссии по выборам в Учредительное собрание.
Джамо бек входил и в состав Закавказского комиссариата, являлся членом Закавказского сейма и Национального Совета Азербайджана. 28 мая 1918 года в числе других членов НС, подписавших Декларацию независимости Азербайджана, был и Джамо бек Гаджинский. Среди прочих его достоинств было то, что он отменно владел французским, английским, арабским языками и фарси.
Джамо бек Гаджинский принимал активное участие в создании в 1919 году Бакинского государственного университета. Первый его ректор - профессор В.И.Разумовский в своих воспоминаниях отмечал, что «в организации Азербайджанского университета большую роль сыграл энергичный Джамо бек».
В свои 32 года Джамо бек Гаджинский был депутатом парламента, занимает должность министра государственного контроля в первом правительстве Фатали хана Хойского. Очень скоро проявились организаторский талант и мудрость Джамо бека Гаджинского, когда ему доверили важный пост в первом и втором правительстве Насиббека Усуббекова - министра почты и телеграфа. Сохранились интересные архивные материалы, в которых приводятся отчеты о работе Министерства почты и телеграфа под руководством Джамо бека Гаджинского.
12 августа 1919-го Джамо бек направляет письмо в МИД с просьбой связаться с азербайджанской миссией в Париже с целью приобретения необходимых министерству телеграфных и телефонных аппаратов, а также грузовых и легковых автомобилей. Он просил азербайджанскую миссию войти в переговоры с французскими или итальянскими электротехническими ведомствами, итальянской автомобильной компанией «Фиат», с тем чтобы они прислали в Баку своих представителей с целью заключения договоров на поставку необходимой техники.
За короткое время были восстановлены разрушенные телеграфные и телефонные линии, налажена нормальная деятельность почтовых отделений. Стала функционировать междугородная телефонная станция, в уездах открылись новые телефонные станции. Развивалась и радиосвязь. Действовала почтово-телефонная школа, готовившая национальные кадры. Были заключены почтово-телеграфные конвенции с соседними странами, налажено почтовое сообщение с европейскими государствами. Впервые в своей истории Азербайджан выпустил в обращение собственные почтовые марки с национальной символикой. Они разнеслись по всему свету как визитные карточки нового суверенного демократического государства.
В ноябре 1919 года намечался ввод в строй мощной радиостанции в Гяндже. Джамо бек Гаджинский просил согласовать с администрацией Эйфелевой башни вопрос о возможности принятия радиограммы из Гянджи. Предполагалось также ходатайствовать о включении Азербайджанской Демократической Республики во Всемирный почтовый союз, чтобы иметь постоянную связь с европейскими странами…
Однако слишком кратковременным и сложным был период деятельности демократического правительства Азербайджана, и многим ярким замыслам его деятелей, увы, не суждено было осуществиться…
В апреле 1920 года произошла незаконная насильственная смена власти, а для Советов такие люди, как Джамо бек Гаджинский, были чужеродными элементами. Эта власть выдвигала в наркомы просвещения полуграмотных людей, ставила над профессиональными заводскими и нефтепромысловыми инженерами вчерашних рабочих. Покинуть родину Джамо бек не захотел: рискуя жизнью, он отважился остаться. И его сразу взяли под особый контроль.
Чем же провинился в начале 20-х годов XX столетия Джамо бек Гаджинский? Ведь после падения АДР он вел себя лояльно к новому большевистскому режиму, держался в стороне от политики, исправно выполнял свои обязанности в административно-финансовом отделе наркомата юстиции. Но к нему по-прежнему относились как к классово чуждому элементу, не могли простить того, что в прошлом он был депутатом азербайджанского парламента и занимал важные посты в правительстве АДР.
Джамо бек Гаджинский и 32 его соратника по партии эсеров были арестованы в декабре 1922 года по подозрению в проводимой ими в Баку террористической деятельности против советского правительства, в подготовке и организации поджога нефтепромыслов, в намеренном срыве первомайской демонстрации.
10 декабря 1922 года состоялось открытое заседание Высшего революционного трибунала при ЦИК Азербайджана под председательством А.Полуяна. На заседании рассматривался вопрос о государственных преступлениях закавказских организаций партии социалистов-революционеров, отдельных членов этой партии. Джамо бек и его соратники были осуждены и под усиленной охраной отправлены в Москву, где оказались в Бутырской тюрьме. Они были заключены в камеру №52 12-го коридора тюрьмы. Здесь их держали в невыносимых антисанитарных условиях, отмечалось плохое питание, редкие прогулки на воздухе, грубость надзирателей. В тяжелых условиях заключения Джамо бек и его соратники потребовали от властей человеческого отношения к заключенным, объявили голодовку, а затем выдвинули восемь требований. Составленное заявление, написанное простым карандашом на имя прокурора Катаняна, хранится в 4-м томе следственного дела.
В следственных материалах по делу членов партии левых эсеров уделяется «особое внимание» арестованным в Баку эсерам, в том числе Джамо беку Гаджинскому. В АзЧК из Москвы поступали телеграммы с указанием, куда отправлять эсеров по окончании срока их заключения. В телеграмме заместителя председателя АзЧК Габер-Корна от 24 февраля 1924 года, направленной в ГПУ с грифом «Совершенно секретно», указывается на недопустимость возвращения в Азербайджан Джамо бека Гаджинского и его соратников по партии, поскольку нет гарантии, что они не предпримут попытки вновь создать в Баку эсеровскую группу. В этот период - с 1922 по 1925 год - Джамо бек Гаджинский и его близкий друг и соратник А.Сафикурдский содержались в изоляторе города Челябинск. Начальник местной тюрьмы получил из Москвы директиву о том, что «решением особого совещания от 3 апреля 1925 года А.Сафикурдскому и Джамо беку Гаджинскому не разрешается проживание в Закавказье, на Северном Кавказе, в Московской и Ленинградской губерниях и в приграничных зонах».
После тюремного заключения Джамо бек был сослан в Полтаву, где оказался постояльцем в семье известного писателя Владимира Короленко, автора произведения «Дети подземелья». Самого писателя на тот момент уже не было в живых, но жена его, как рассказывал позже Джамо бек Гаджинский, всегда хранила память о муже и верность гуманистическим принципам. Позже из Казани в Баку шли письма, начинавшиеся обращением: «Всем Короленкам».
Весьма интересно остановиться на одной любопытной детали, которая свидетельствует о высокой нравственности и моральном облике Джамо бека Гаджинского. Во время его ареста и пребывания в бакинской тюрьме в 1922 году, туда приезжал один из видных чиновников Азербайджана – Самед ага Агамалыоглу, занимавший должность председателя ЦИК Азербайджана. Они с Джамо беком были давно и хорошо знакомы. Самед ага Агамалыоглу обратился к Джамо беку и сказал, что привез с собой распоряжение о его освобождении. Для этого нужно только отказаться от своих показаний и согласиться с выдвинутыми против него обвинениями. На это Джамо бек ответил, что вместе с ним в одной камере сидят еще девять человек. Они также виновны или невиновны, как и он. «Если ты в силах выпустить нас всех, - сказал Джамо бек Самед ага Агамалыоглу, - скажу спасибо. Один отсюда я не выйду». В ответ Агамалыоглу вынужден был порвать привезенное распоряжение.
В домашнем архиве хранится уцелевшая трудовая книжка Джамо бека Гаджинского. В ней имеется несчетное число записей: прием на работу - увольнение, прием - увольнение… Без объяснения причин. С такими людьми, как Джамо бек, спешили расстаться как с человеком «из бывших», идейно неблагонадежным. С либерализмом 20-х годов с относительно короткими сроками тюрьмы, со ссылками в тихие места, вроде Полтавы, было покончено. Теперь брали с твердым расчетом: чтобы осужденные больше не вернулись.
Все началось со справки, составленной начальником 3-го отделения 4-го отдела ГУБ лейтенантом Галстяном от 21 октября 1937 года и утвержденного начальником 4-го отдела капитаном Синманом. Так возникло трехтомное следственное дело №ПР 27275, по которому проходило 10 человек, в том числе и Джамо бек Гаджинский. В деле указывалось, что живущие в Баку и работающие на различных должностях бывшие члены партии эсеров и поныне остаются на эсеровских позициях и продолжают свою контрреволюционную деятельность. 22 октября 1937 года Джамо бек Гаджинский был арестован.
Из воспоминаний ныне покойного сына Джамо бека, доктора исторических наук, профессора Джамо Гаджинского: «В 1937 году за отцом приехал «черный ворон» (так называли машину, на которой работники НКВД увозили людей). Мне тогда было 11 лет, но за одну ночь я как будто сразу повзрослел. На этот раз это была не ссылка вроде Полтавы, откуда отец вернулся в Баку. На это раз он уходил навсегда. Ни я, ни моя мать, ни младшая сестра отца больше не видели».
У Гаджинских конфисковали имущество, выгнали из квартиры, разрешив жить в девятиметровой кухне.
Итак, Джамо бек Гаджинский вновь оказался под пристальным вниманием властей. И на сей раз все обвинения были столь же бездоказательны и нелогичны, наспех состряпанные. На допросах следователь путем грубого нажима пытался добиться от Джамо бека «признательных» показаний в контрреволюционной деятельности. Однако Джамо бек был искренен в своих ответах. И если в 1922 году его можно было в чем-то обвинить, то в 1937-м это был полный абсурд. Однако советская карательная машина работала исправно. Во время допроса 4-5 февраля 1938 года, проведенного начальником 2-го отделения 3-го отдела ГУБ Горхмазяном, у Н.Бабынина были взяты показания против Джамо бека Гаджинского. В них говорится, что «…из числа организации мне знаком бывший социалист-революционер, министр связи в мусаватский период Азербайджана Джамо Гаджинский. Он сам сказал мне, что состоит в контрреволюционной организации и посоветовал вступить в нее и мне». Эти показания явились одной из «улик» привлечения невинного человека к ответственности против советской власти.
Следствием «было установлено», что члены контрреволюционной эсеровской организации состоят из бывших активных членов партии социалистов-революционеров и антисоветских элементов, и среди них Дж.Гаджинский, Ф.Ордубадский, М.Хохров, В.Смирнов и другие. Ими и прибывшими из Москвы представителями центральной эсеровской организации в 1933 году была создана эсеровская организация.
Не нашли подтверждения и обвинения, выдвинутые против Джамо бека Гаджинского. Следствие также «установило», что Джамо бек был членом контрреволюционной эсеровской организации, действовавшей в Баку и ставшей своей целью свержение советской власти путем вооруженного восстания, а также теракты против партийных и государственных руководителей. В материалах следствия отмечается, что обвиняемый так и не признал себя виновным.
3 декабря 1938 года в Баку состоялась выездная сессия военного трибунала Закавказского военного округа. На закрытом заседании был зачитан приговор. Обвиняемые были осуждены на различные сроки лишения свободы. Джамо бек Гаджинский был осужден на восемь лет с отбыванием наказания в исправительно-трудовых лагерях и четыре года поражения в правах и конфискации половины личного имущества.
Точно так же, без следствия и безо всяких причин, арестовали родного брата Джамо бека Гаджинского - Мехти бека Гаджинский. Братья - Джамо бек и Мехти бек - являлись членами разных партий, они придерживались далеко не во всем сходных взглядов, случалось, отстаивали свою точку зрения и спорили до хрипоты, однако оба были полны решимости беззаветного служения своему народу.
Мехти бек был прикован к постели, неизлечимо болен. Имело ли это какое-то значение в 1937 году? Ведь арестовывали и больных. Однако в последний момент расправу с бывшим депутатом парламента от партии «Мусават» и членом президиума Национального Совета Мехти беком предотвратили определенные страницы его биографии. До того как заняться политикой и стать активным деятелем АДР, Мехти бек жил театральной жизнью, выступал с рецензиями на спектакли, славился своей благотворительностью.
В популярном журнале «Русский артист» была помещена его фотография в театральном костюме с надписью: «Мехти бек Гаджинский - первый исполнитель роли Карла Моора на татарском и азербайджанском языках и первый переводчик произведения Шиллера «Разбойники».
В 1942 г. в одном из северных лагерей ГУЛАГа погиб Джамо бек Гаджинский. Двумя годами раньше умер Мехти бек Гаджинский…
И все же историческая справедливость восторжествовала. После смерти Сталина в СССР начался процесс реабилитации, была восстановлена справедливость и возвращено честное имя миллионам граждан страны, несправедливо осужденных коммунистической диктатурой советского режима.
23 мая 1956 года дело по обвинению Джамо бека Сулейман оглу Гаджинского было пересмотрено Военной коллегией Верховного суда СССР. Приговор военного трибунала Закавказского военного округа от 3 декабря 1938 года и определение Военной коллегии Верховного суда СССР от 29 января 1939 года в отношении Джамо бека Гаджинского были отменены, и дело за отсутствием состава преступления прекращено.
Так было возвращено честное имя семье Гаджинских, как и тысячам других в Азербайджане, на ком долгое время висело клеймо «враг народа».
Сегодня, отмечая историческую дату - 100-летие Азербайджанской Демократической Республики, мы с уверенностью констатируем, что великая идея создания суверенного, демократического Азербайджана, в начале XX века провозглашенная лучшими представителями национальной интеллигенции, благодаря мудрой и дальновидной политике общенационального лидера Гейдара Алиева, успешно продолжаемой Президентом Ильхамом Алиевым, обрела свое достойное воплощение и развитие. Данью глубокого уважения к истории АДР и памяти ее деятелей является подписание Президентом Ильхамом Алиевым исторического распоряжения об объявлении 2018 года в стране Годом Азербайджанской Демократической Республики.
Эмин ГАДЖИНСКИЙ,
доктор философии по истории, доцент