• пятница, 29 Марта, 18:04
  • Baku Баку 14°C

Азербайджанский композитор и органист Ариф Мирзоев: «Я счастлив, что был учеником гения - Кара Караева!»

19 сентября 2018 | 20:25
Азербайджанский композитор и органист Ариф Мирзоев: «Я счастлив, что был учеником гения - Кара Караева!»
На юбилейный концерт в честь столетия со Дня Рождения великого азербайджанского композитора и педагога Кара Караева в Концертном зале имени Чайковского в Москве 22 сентября уже сегодня проданы все билеты. В лучшем случае в кассах можно найти места далеко не в первый ряд второго амфитеатра – отдаленной галерки, которую смело можно сравнить с Камчаткой.
Так помнит и чтит Москва Кара Караева… Гениального, удивительно многогранного композитора, который оставил свой след и в опере, и в балете, и в симфонии, и в оперетте, в сочинениях для духового оркестра и для оркестра азербайджанских народных инструментов, в музыке для театральных спектаклей и фильмов.
Ученик Кара Караева, тоже известный азербайджанский композитор Ариф Мирзоев, которого называют «Иоганном-Себастьяном Бахом Востока» говорит, что, если бы за спиной его учителя, стояли такие импресарио и финансовые киты, как у Лучано Паваротти, Хосе Каррераса и Пласидо Доминго, ему бы и сегодня стоя рукоплескал весь мир...
- Ариф Абдуллаевич, сто лет со Дня Рождения Кара Караева – это такая дата, которую очень трудно осознать, и, кажется, просто осмыслить человеческим сознанием, ведь для вас ваш учитель – это прежде всего живой, земной человек. А для земного человека сто лет – неизмеримо много.
- Да, вы правы! Мне, как одному из учеников великого композитора Кара Караева, всегда было трудно представить себе, что я доживу до столетнего юбилея своего учителя. Несмотря на то, что возрастная разница между нами была всего 26 лет. А что касается слов «осознать», «осмыслить» и просто «принять», для этого, пожалуй, нужен очень серьезный анализ…
- Каким он вам вспоминается?
- При первой же встрече в композиторском классе Кара Абульфазович поразил меня удивительным человеческим обаянием, интеллигентностью и высочайшим интеллектом подлинного профессора большой музыки. О его эрудиции можно говорить долго. Он знал абсолютно все и обо всем можно было задавать вопросы. Даже о высшей математике! То есть, настоящий академик. Он таковым и был официально. Академиком. Но прежде всего он был очень требовательным - к самому себе и к своим студентам.
Вот ты приходишь на урок по композиции. Если он тебе поручил что-то изменить, а ты не изменил, и пришел с новой музыкой – он такого абсолютно не терпел. Сначала – исправления, а потом уже работа идет дальше. Он был настолько суров в этом отношении, что предлагал уйти домой, а в следующий раз без исправлений вообще не приходить! Конечно, это было правильно.
Кара Абульфазович глубоко разбирался и в литературе, и в архитектуре, и даже в медицине. Как же иначе, если его отец был первым педиатром города Баку, которому все стремились хотя бы однажды показать своих детей? Я помню, он пришел в один прекрасный день на занятия в каком-то особенном расположении духа и с таким вдохновением долго говорил с нами о высшей математике и о Лобачевском... Обожал Хэмингуэя и мог начать нас всех поочередно спрашивать, кто из нас какое произведение читал: «Вы читали «По ком звонит колокол?». «А вы? «Старик и море?».
Иногда он мог подшутить, но в основном это был очень серьезный, требовательный человек, и это невозможно забыть. Однажды понадобилось срочно спасать ситуацию с музыкой к фильму «Дон-Кихот», оставалось очень мало времени, Шостакович по каким-то причинам не смог, Хачатурян отказался. Кто же готов взяться за такое, да еще в катастрофически сжатые сроки? Шостакович сразу сказал – только Кара Караев.
Кара Абульфазович заперся в гостиничном номере, он не выходил оттуда пять дней, но музыка была написана - уже в готовой партитуре! Успех «Дон Кихота» привел к тому, что выдающийся немецкий режиссер Конрад Вольф предложил Кара Караеву написать музыку к фильму «Гойя, или тяжкий путь познания», и это стало замечательной совместной работой Кара Абульфазовича и его сына Фараджа, тоже композитора. Его работа получила безоговорочное международное признание!
- Кара Караев был удивительно многогранен. Опера, балет, симфония, песни к популярным фильмам и спектаклям… Преподавание. Невольно вспоминается о невозможности объять необъятное. Как ему это удавалось?
- … Я лично скромные слова типа «хорошо» при оценке им сделанного в музыке хотел бы заменить словами «восхитительно» и даже «гениально». Да, при всей его скромности он был гениален. Если бы за плечом Кара Караева оказались такие продюсеры, импресарио и финансовые магнаты, которые стоят за Пласидо Доминго, Лючано Паваротти и Хосе Каррерасом, ему бы стоя рукоплескал весь мир. Но, к сожалению, Кара Абульфазович не дожил до рыночной экономики…
Он по натуре своей не любил просить. Даже имея такие высочайшие звания - народного артиста СССР, лауреата Ленинской и других престижных государственных премий, депутата Верховного Совета СССР, представляете, какая мощь? А между тем, некоторые его сочинения вынуждены были подолгу ждать своего первого исполнения. Кара Абульфазович удивлялся: «Они лежат у меня в столе и почему-то никто не звонит…». Даже его великолепный мюзикл «Неистовый гасконец», в котором содержатся потрясающие музыкальные открытия, ждал своего часа, я лично об этом читал в его интервью известному музыковеду Светлане Виноградовой… Другой бы нетерпеливый автор пошел в министерство культуры СССР, стукнул кулаком по столу зарвавшегося малограмотного большого чиновника и добился внимания к себе. Но он так не мог. Не таким он был!
- В чем заключалось влияние Прокофьева и особенно - Шостаковича, которого Кара Караев называл своим близким другом? Влияние на творчество, а возможно, и не только?
- Да, особенно он любил и даже боготворил Дмитрия Шостаковича. Я лично видел на пятидесятилетнем юбилее Кара Караева в Большом зале Московской Консерватории, как они говорили при поздравлении, обращаясь друг к другу на «вы». На людях. А в жизни все было, конечно же, иначе. Среди учеников, аспирантов, у Шостаковича было три любимца. Это Кара Караев, Георгий Свиридов и Мечислав Вайнберг, очень яркий симфонист. Но при «келейном», закрытом показе, играя в четыре руки очередные новые симфонии Шостаковича, - а всего их было, как мы знаем, пятнадцать, - за роялем сидели Кара Караев и Мечислав Вайнберг. И с листа читали симфонию прямо с партитуры… Они прекрасно читали с листа. Им первым Шостакович показывал свои новые симфонии, только им доверял их первое исполнение!
По программе Дмитрия Шостаковича, начиная с 24 прелюдий для фортепиано гениального Фредерика Шопена мы все, ученики Кара Караева, прошли начальную школу композиции Дмитрия Шостаковича. Одну из «заповедей» Шостаковича я запомнил на всю жизнь. Услышав от студента жалобу о том, что тот попал в тупик, сочинял-сочинял и вдруг закончилось вдохновение, Шостакович говорил: «Это потому что вы глупости сочиняете! Пишите музыку, и тогда никаких тупиков у вас не будет!».
- Своей музой Кара Караев называл Баку…
- Кара Абульфазозович очень любил Баку, это истинная правда! Наверное, увидев современный Баку с его обновленной семикилометровой набережной и высочайшими эстетическими небоскребами, он оказался бы в восторге…
Но мог ли он не любить Баку и не вдохновляться его архитектурой? Ведь он родился в высокоинтеллигентной семье. Его отец, Абульфаз Караев был лучшим в городе детским врачом, на него молились все родители города Баку. И я не избежал этой участи. Сколько сил и энергии он вложил в своего сына, будущего композитора! Ведь Кара Караев учился в Московской консерватории в тяжелое послевоенное время, а затем и в аспирантуре у Шостаковича. А другой его брат, Мурсал Караев, был крупным хирургом…
Кара Абульфазович безумно любил и свою маму, благодаря ей он спел свои первые в жизни песни, так что любовь к Баку была неразрывным продолжением его любви к семье, и, конечно же, не могла не отразиться на его творчестве…
Я порой его видел гуляющим с друзьями-литераторами по вечернему Баку, при плеске волн, на свежем морском воздухе - такие прогулки вдохновляли не только Кара Караева, но и многих поэтов, художников. Ведь над зданиями в старинной части города работали выдающиеся архитекторы. Там есть немецкий квартал недалеко от Дома Правительства, современной площади Свободы – он смотрится совершенно потрясающе! Вы, наверное, слышали, что в Баку жило немало немцев, беженцев, попавших в Азербайджан с благословения русского царя в двадцатые годы девятнадцатого века? Царь определил, где их можно разместить: большую часть, порядка 25 тысяч русский император отправил в горные районы Азербайджана и примерно десять тысяч - в Грузию. Наиболее интеллигентные из немцев поселились в Баку. Среди них были славные архитекторы, инженеры. Баксовет – это же типичная немецкая ратуша с традиционными для нее часами. Ее когда-то называли – бакинский «Ратхауз». Все это очень любил Кара Караев…
- Осталось ли что-то, чего Кара Караев не успел? Его сокровенная, несбывшаяся мечта, не покоренная вершина, если вообще уместен такой разговор?
- К шестидесяти годам он достиг, я считаю, своего наивысшего расцвета. После концерта для скрипки с оркестром, который с блеском исполнял Леонид Коган, Кара Караев заметно обновил свой «творческий почерк», начал писать очень современную, практически авангардную музыку, и в этой области ему тоже было мало равных. Но вот сердце стало все чаще подводить. Мой учитель был слишком чувствительным человеком, и поэтому его сердце не выдержало. Никогда не забуду, как он предсказал мне всю мою будущую жизнь. И то, что я побываю в своей любимой Германии и на родине Баха в Айзенахе, и то, что напишу, наконец, такое репертуарное сочинение, которое будут слушать везде, вплоть до самой Америки. Все так и произошло! А Кара Караев сказал мне это совершенно просто, в одном из наших последних телефонных разговоров, когда я уже жил в Москве…
Именно в силу своей чувствительности, позволявшей ему слышать самые разные звуки, в том числе и звуки будущего, он и сгорел раньше срока. Кара Абульфазович крайне тяжело пережил смерть Шостаковича… Это стало для него ударом, от которого, как мне кажется, Кара Абульфазович не оправился. Мне трудно себе представить, что еще он мог бы сделать, написать, если бы у него было хотя бы чуть-чуть больше времени. Шестьдесят четыре года – это так мало!
«Москва-Баку»
banner

Советуем почитать