Лариса Вербицкая: «Мехрибан Алиева – это эталон элегантности, изысканности, умеренности»

Заслуженная артистка России Лариса Вербицкая знакома каждому телезрителю в России и странах бывшего Советского Союза. В течение 27 лет она приходила к нам в дом вместе с программой «Доброе утро». Сейчас Лариса является вице-президентом Лиги профессиональных имиджмейкеров, выступает с мастер-классами и очень увлечена своей новой деятельностью. Которая, кстати, логично вытекает из ее телевизионной работы, ведь телеведущую всегда отличали отменный вкус, стильный образ и безупречный имидж.
Журналисты «Москва-Баку» встретились с ней в мастерской ее друзей - известных художников Константина и Натальи Мирошниковых, где Лариса знакомилась с новыми работами живописцев. Они недавно вернулись с этюдов из Феодосии, а это родной город Ларисы. Правда, маленькой девочкой ее увезли оттуда родители. Семья военного часто меняла место жительства. Вербицкая выросла и училась в Кишиневе.
- Моя мама всегда была для меня примером красоты и совершенства, - рассказывает Лариса. Она с 8 лет росла в детдоме, я понять не могу, откуда в ней появилось чувство безупречного стиля. Мама держала в гардеробе всего несколько платьев, но это были элегантные и модные наряды, туфли она всегда покупала французские, а запах ее парфюма помню до сих пор…
Мама работала старшей операционной сестрой, спасала жизнь людям. Когда меня не с кем было оставить дома, а она дежурила в больнице, мама приезжала за мной на скорой помощи и увозила меня к себе на работу. Меня одевали в белый халат, шапочку и разрешали сидеть перед стеклянной дверью операционной…
Поначалу я тоже хотела стать медиком, врачом – хирургом. Но потом поняла, что слишком сильно переживаю и сострадаю, иногда до слез, а врач должен иметь холодный разум, ведь он спасает больных и должен быстро принимать важные и ответственные решения. В общем, я поступила на филологический факультет, стала тем, кем стала, и нисколько об этом не жалею.
– Вы работали на телевидении на стыке трех эпох – советской, перестроечной и современной. Какое время вам больше нравилось? Отличалось ли одно от другого?
– Каждый эфир – это маленькая жизнь. В любую эпоху. А я так любила своих героев и свою работу, что у меня до сих пор она ассоциируется с праздником, со счастьем. В конце 80-х годов мы начали вести прямые эфиры. Это абсолютно иное журналистское мышление, другой темп, новый образ деятельности. Появилось «Доброе утро», которое мне предложили вести буквально с первого дня. Сначала программа шла полчаса. Я делала зарядку, несколько раз переодевалась, встречала гостей, читала новости. Потом программу продлили до часа, к ней присоединились информационные выпуски.
Моим первым партнером был замечательный журналист Владимир Молчанов. Вечерами он вел свою программу «До и после полуночи», утром мы вместе выходили в эфир. Володя совершенно фееричный человек, он может делать несколько дел одновременно, перестраиваться молниеносно, и я многому у него научилась. Случались и казусы.
Молчанов всегда появлялся в студии за минуту до эфира. Он до последнего ждал новости у ленты телетайпа, чтобы появиться на экране со свежими интересными историями. И вот, однажды, он вот так ворвался в студию и сразу сел на диванчик для ведущих, который был очень низким и неудобным. То ли он не рассчитал движения, то ли сел слишком порывисто – вдруг закричал от страшной боли. Позже выяснилось, что у него вылетел позвонок. А до эфира буквально секунды, идет заставка! Володю успели вынести из студии, а я с улыбкой уже готова произнести свое «Доброе утро!». Так и вела программу одна, пока где-то в середине ко мне не присоединился корреспондент из редакции вещания.
– У вас в гостях в программе «Доброе утро» побывало немало интересных гостей. Как вы успевали подготовиться ко встрече, что-то почитать, узнать побольше информации о том, у кого придется брать интервью?
– Иногда успевала почитать заранее, иногда узнавала о том, кто придет уже в эфире. На программе мне протягивали листок с именем и должностью гостя. Ну, и темой разговора. Как правило, это было какое-то сегодняшнее актуальное событие. Но мы тогда относились к работе как к творчеству, а не как к ремеслу. У всех были свои секреты - как улыбнуться, как начать разговор. Я, например, обязательно должна была посмотреть своему гостю прямо в глаза. И контакт сразу устанавливался.
– Неужели не было случаев, когда с героем не могли найти общий язык или взаимопонимания?
– Редко. Но случалось. Я помню день, когда умер Патриарх Алексий. На утреннюю программу пришла очень известная актриса, которая, к тому же, являлась прихожанкой храма. И вот через минуту - эфир, а она недовольна, раздражена, она вообще не любит давать интервью, оказывается. Потом выясняется, что она оставила фотографии, которые принесла, в гримерке, и хочет за ними пойти… А уже отсчитываются последние секунды перед эфиром. И я в отчаянии ей говорю, глядя прямо в глаза: «Давайте же просто помянем сейчас Патриарха…» И актриса сразу же взяла себя в руки, разговор пошел.
– А вы сами никогда не мечтали стать актрисой? Ведь ваша профессия – на стыке журналистики и актерства.
– Не мечтала. Правда, был один случай, я еще в школе училась. В Кишиневе проходил фестиваль детских фильмов. Много артистов тогда приехало в город, и среди них – Ролан Быков, который привез свой фильм «Внимание: черепаха». Быкова возили по городу, он много встречался со зрителями, программа была насыщенной, напряженной. А у нас в классе училась девочка Мила, чей папа как раз находился в группе сопровождения Ролана Быкова. И вот однажды Милка говорит: «Сегодня Ролан Быков придет к нам в гости, пойдем всем классом к нам домой». И мы, конечно, пошли. Сидит грустный Ролан Александрович, уставший от встреч, поездок, впечатлений, а тут мы все классом перед ним выстроились. Он произнес какие-то добрые слова, мы ушли. А на следующий день Милка мне говорит: «Быков сказал: эту девочку надо не забыть, ее снимать надо». Но он меня, конечно, забыл…
– А потом вы с ним не встречались – в эфире или где-то за кулисами?
– Нет… Но была одна мистическая история. Однажды я поздно ночью ехала из телецентра домой. Дорога у меня всегда одна и та же и занимает 26 минут. Тем более, ночь, Москва пустая, никаких пробок и заторов на дороге. Но, вдруг, почему-то я решаю ехать не обычным своим маршрутом, а по бульварам. Была почти зима, шел снег, мело, тускло горели фонари, одинокий трамвай прогремел по рельсам – просто кино, как будто я смотрю на все со стороны…
А утром приходит трагическая новость: умер Ролан Быков. Потом выяснилось, что я вчера проезжала как раз под окнами его дома. Ну, вот кто пишет эти сценарии жизни?
– Я помню, что с иностранными гостями «Доброго утра» вы говорили на английском языке. Вам легко даются языки?
– Вообще-то, легко. Меня иногда приглашали в качестве ведущей на концерты, которые транслировало потом телевидение. Я старалась хотя бы несколько слов сказать на языке той страны, которая устраивала праздник. В Белграде это был сербский, в Португалии говорила на английском, а вот, когда поехала в Алжир, вспомнила старый студенческий анекдот: «За сколько времени ты можешь выучить арабский язык? - А когда экзамен?»
Так вот, в самолете я летела с молодым арабом, который учился в Москве и хорошо говорил по-русски. Попросила его перевести текст, который я должна произносить на мероприятии. Он перевел, я сделала русскую транскрипцию и выучила ее. С чувством пересказала выученный текст на концерте. А вечером на приеме в нашем посольстве ко мне подошел посол и спросил: «Где вы учили арабский язык? Вот я учил его в МГИМО, и у меня классический арабский, а у вас – с алжирским акцентом…» Высшей похвалы для меня не могло быть!
– Вы объездили весь мир, представляя нашу страну и российское телевидение. Какие поездки запомнились больше всего?
– Многие. Это вообще был интересный опыт совершенно другой работы. Артист отработал номер на концерте – и ушел. А ведущий на сцене целый вечер, от его контакта с залом многое зависит. Каждого артиста надо представить по-разному, как-то особенно. А не заезжей формулой: «Сейчас выйдет замечательный артист, встречаем его аплодисментами!» Терпеть этого не могу!
А памятная поездка… Очень запомнились дни Москвы в Азербайджане. Я даже не говорю о гостеприимстве, теплоте, с которой встречала республика нас, артистов, это все было замечательно. Меня поразило, что после гала-концерта за кулисы пришел глава республики Гейдар Алиев, всем артистам пожал руки, поблагодарил, нашел какие-то добрые слова для каждого. Такого уровня благодарность больше никогда и нигде не встречалась.
– А памятные встречи в эфире? Неожиданные гости, которые вас чем-то поразили?
– К нам в гости на «Доброе утро» однажды пришел знаменитый сценарист, писатель и художник Тонино Гуэрро с женой Лорой. И вдруг он почему-то обратил внимание на мои босоножки, сказал что-то вроде «Какие красивые туфельки!». А Лора заметила: если он обратил внимание на туфельки, значит, непременно включит этот эпизод в свой следующий сценарий.
Потом эти же босоножки заметил другой гость – американский комик Боб Шнайдер. Актер привез в нашу страну свое новое шоу и рассказывал о нем в эфире. Он и на голову вставал, и йогу демонстрировал, и шутил, и пел, я уже не знала, что ему еще предложить такое, что он не сможет сделать. Говорю: «А вы можете сесть на шпагат?» И тут Шнайдер признался: «А вот этого нет – не могу!» Я ему в ответ: «А я могу!» - и села на шпагат.
Так вот Боб тоже похвалил мои босоножки. Я, как гостеприимная хозяйка, ему сказала: «Если они вам понравились, возьмите их себе». Сняла туфельку и пододвинула актеру. И он ее надел! Как Золушка, втиснул ступню в мою босоножку. У него оказался размер ноги почти женский – 38-й.
Вообще, очень часто люди, известные артисты, спортсмены, исполнители, оказывались совсем не такими, какими мы привыкли их видеть на экране или на сцене. Я помню, как в гости в студию пришел Чак Норрис. Ну, ведь герой, супермен! А в кресле сидел маленький, рыжий, конопатый и очень стеснительный человек. И совсем не мачо!
– Лариса, хотела еще спросить вас о вашей новой деятельности – эксперта по имиджу. Вы действительно могли бы помочь создать имидж какому-нибудь известному человеку?
– Я этим занимаюсь, меня приглашают с такой просьбой, я помогаю. Видите ли, общение клиента и эксперта по имиджу – дело очень тонкое, я бы сказала интимное. Этот процесс надо сохранять в строгой тайне, потому что он касается очень важных личных вещей - от одежды до манеры себя вести.
Я этому училась, и училась серьезно, потому что мне это интересно. Создал первые учебники по этой новой науке доктор философских наук Виктор Максимович Шепель, мне посчастливилось у него учиться.
– Как вы считаете, сегодня все государственные деятели и их жены имеют подобных тайных советчиков по имиджу, или чаще полагаются на свой вкус?
– Могу судить по внешнему виду – у многих есть такие специалисты, многие пользуются услугами имидж-стилистов. Почему сейчас присутствует такой активный интерес к женам государственных деятелей? Сейчас семья является частью образа политика, и даже больше – государства, которое он представляет. Это очень позитивный фактор для имиджа страны. Поэтому в мире активно обсуждается деятельность первых леди, королевских особ, а они в свою очередь все активнее вмешиваются в общественную жизнь своей страны.
Моду этому задала в свое время принцесса Диана. Сейчас это активно поддерживает и продолжает принцесса Кейт Мидлтон, которая выстраивает образ прекрасной матери, жены, а с другой стороны - элегантной женщины с отменным вкусом.
Мне очень нравится испанская королева Летисия, по своей специальности, кстати, моя коллега, телеведущая.
Я очень внимательно наблюдаю за Мехрибан Алиевой, женой президента Азербайджана и первым вице-президентом республики, как она ведет себя, как одевается – это эталон элегантности, изысканности, умеренности, что особенно ценно для женщины Востока. Мехрибан идеально сочетает традиции своей родины и демократические тенденции в одежде, ее образы безупречны с точки зрения вкуса и уместности того или иного события.
Эти три женщины, каждая по своему, могут диктовать миру моду, могут быть эталоном стиля и женственности.
– Возможно ли ваше возвращение на телеэкран?
– Конечно! Если предложат что-то новое и интересное.