Мне хочется, чтобы герои моих работ были как живые…

Азербайджанский скульптор стал лауреатом премии «Звезды Содружества»

КУЛЬТУРА

Совет по присуждению межгосударственной премии «Звезды Содружества» объявил лауреатов главной гуманитарной премии СНГ за наиболее значимые успехи в сфере гуманитарной деятельности, соответствующие мировым достижениям. Одним из ее лауреатов стал народный художник Азербайджана, скульптор, профессор Натик Алиев.

Когда попадаешь в мастерскую скульптора Натика Алиева, глаза разбегаются от обилия эскизных работ, в которых проступают знакомые образы деятелей культуры Азербайджана, других стран, фотографий уже готовых памятников. Они стоят на вытянутых вдоль стен мастерской полках, на которые откуда-то сверху падает то ли солнечный, то ли искусственный свет, освещая все скопившееся за годы многообразие скульптурных работ, их снимков. Когда-то эти выдающиеся люди воздействовали на умы и сердца миллионов своих почитателей, а сейчас живут как произведения искусства, которому они когда-то служили.

Волшебство таланта

Новую жизнь в них вдохнуло волшебство таланта Натика Алиева – народного художника, почетного члена Российской академии художеств, удостоенного одной из высших наград Азербайджана – ордена «Слава» – и знаков отличия других стран.Тайна мастерства всегда недоступна, и все же, как ему удается создавать такие дивные работы? Об этом шел разговор журналиста и скульптора. А начался он со своеобразной экскурсии, во время которой скульптор подводит меня к ближайшей к входу работе, которую я сразу узнаю. Она стоит в одном из бакинских скверов, и помню, как удивила своей темой: памятник дружбе «Баку – Астрахань». Очень необычный по задумке и воплощению…

– Эту работу мне поручили после того, как я сделал памятники князю Владимиру(авторы архитектурной композиции Александр Федорченко и скульптор, народный художник Андрей Ковальчук) и Гейдару Алиеву в Астрахани. Я вначале задумался: как выразить в скульптуре эту тему? Допустим, Астрахань и Баку соединяет Каспийское море, символ Баку-Девичья башня, Ичеришехер, а Астрахани – очень красивый древний собор…Постепенно сложилось остальное содержание композиции, но встал вопрос, на каком языке делать надпись. Решил на одной табличке сделать на азербайджанском, на другой – по-русски. Губернатор Астрахани того времени сказал: хорошо бы подобный памятник установить и в Астрахани…

В глаза бросается фотография уже готового памятника легендарному Фарману Салманову, которого в России называют отцом западносибирской нефти. Прекрасным получился, отражающим его характер, так и хочется сказать:как живой.Он будет установлен в Шамкире, где родился. Рядом фотография очень интересного памятника великому азербайджанскому композитору Узеиру Гаджибейли в городе Нови Сад (Сербия). Перед ним на постаменте разложены партитуры в виде листов из бронзы с названиями на английском языке всех его произведений – «Аршин мал алан», «Не так, так эта» и многих других. Впечатление, будто они написаны на огромных лепестках большого диковинного цветка. Очень необычный, оригинальный памятник сразу притягивает взор. Даже возникает чувство сожаления, что такого нет в Баку, хотя перед Бакинской музыкальной академией стоит хороший памятник, исполненный по всем правилам классического искусства прошлого века.

Когда рассматриваешь памятник выдающемуся врачу, хирургу Джаваду Хейяту, стоящему на его надгробии в Аллее почетного захоронения в Баку, ощущаешь, как от его воплощенной в бронзе высокой фигуры в уютном длинном плаще веет энергией покоя, благостности, мудрости. А он стоит, погруженный в свои мысли, отрешенный от повседневной суеты…

Под завесой тайны

Как же азербайджанскому скульптору удается оживлять своих героев в неживом, статичном материале, вдыхать жизнь, доводя свой творческий замысел до совершенства? Какие секреты ему ведомы? Это тайна тайн природного дара, высокого мастерства… Но мой собеседник слегка приоткрывает завесу.

– Чтобы сделать памятник, надо не просто по фотографии работать. Необходимо изучить жизнь героя. Его манеры, походку, интересы, что ему нравилось, как вообще он жил. Надо войти в его образ, прочувствовать. Это нужно не только для портретного сходства, но и потому, что монументальные работы просматриваются, как правило, издали. Элементарное сравнение: когда вы идете по улице и видите идущего издали человека,если вы с ним хорошо знакомы, то узнаете его по походке, потом уже вблизи лицо, глаза. Даже профессия накладывает отпечаток на походку, по которой его можно узнать. Поэтому художнику надо знать, как его герой стоял, двигался, каковы его силуэт, пропорции тела. Это все очень важный момент, без него ни одна работа не состоится. Если, например, это писатель, надо обязательно прочесть его произведения…

– Это как у артистов, когда им надо создать убедительный образ своего героя…

– Ну да. Иначе получится сухая паспортная фотография. Надо почувствовать образ изнутри и, мало того, любить свою работу. Это очень важно, потому что ты должен получать удовольствие от нее.

– Я обратила внимание и на то, что персонажи всех ваших работ не статичны, а всегда как бы в движении, устремлены куда-то или к чему-то. С чем это связано?

– Знаете, мне все время хочется, чтобы они были как живые, иначе получатся аморфные работы. Мне хочется, чтобы они двигались, удивляли людей, привлекали их внимание.

– Когда я слушаю, как вдохновенно вы рассказываете о своих героях, знакомясь с ними через их произведения, роли, дела, я понимаю, как эти люди, жившие до вас, становятся вам близкими…

– Очень.

– И вам хочется, чтобы и другие так же ощущали…

– Это передается через тот камень или глину, с которыми я работаю. Какую энергетику я вкладываю, то вы и получаете. Как зеркало.Если я буду равнодушен, вы получите равнодушие, если эмоционален, вы получите живую эмоцию. Вот когда я лепил Милорада Павича, знал, что у него есть родственники, но не знал, что его вторая жена жива. Представляете, я работаю над трехметровой фигурой, не просто портретом. Я вылепил его.Конечно, стремился к сходству. Он наш современник, 1928 года рождения. Когда скульптуру установили, пришла его жена Ясмина. Мне было интересно, как она воспримет… А он стоял в бронзе на пьедестале. Когда она увидела эту работу,одобрила, прослезилась, и я был очень рад.

– Она не сказала, насколько похож?

– Она заплакала, и это уже о многом говорило. После она пригласила меня к себе домой на ужин, для меня это было неожиданно. Представляете, я еще и посидел за письменным столом Павича. Мы сфотографировались с его женой,она тоже писательница.

 У Павича есть роман с несколькими вариантами окончания – об этом было написано во введении книги. Мне было интересно, сколько же всего было этих окончаний, спросил ее, и она удивилась, что я читал его книги, ей было очень приятно. Всего было шесть окончаний… Памятник Милораду Павичу был установлен в Белграде.

Как добиться доходчивости?

– У вас столько интересных памятников – Моцарту, Джаваду Хайяту, Зивяр беку Ахмедбекову…

– Памятник Моцарту стоит в одном из бакинских парков. Я видел много его памятников, но он же умер молодым, а его почему-то изображают возрастным…Мне захотелось показать его в момент, когда он сочиняет музыку, в состоянии творческого вдохновения. На открытии памятника присутствовали президенты Азербайджана Ильхам Алиев и Австрии – Хайнц Фишер.

Зивяр бек был первым азербайджанским архитектором, получившим высшее образование, в свое время являлся главным архитектором Баку. Вот вы говорите –движение… Когда я делаю памятники, меня немножко ограничивают даже не рамки, а существующие барьеры, которым я должен подчиняться, выполняя работу, потому что памятник создается не для художников, а для общественности. Надо, чтобы и они поняли мысль скульптора.

– А какое качество вы должны привнести в эту скульптуру, чтобы простой человек понял? С одной стороны – вашичувства, видение, а вы при этом должны думать и о том, чтобы люди поняли заложенную в памятнике идею.

– Просто надо добиться доходчивости, гармонично совмещая в создаваемом образе и свое видение, и задачу ясности художественной идеи для людей.

– Я вижу у вас несколько работ, посвященных Гейдару Алиеву. Как вам удавалось не повторяться в них?

– Надо делать много эскизных вариантов, изучать, искать новые нюансы в образе. Любую тему каждый раз долго и тщательно изучаешь, всякий раз находя новые моменты. Вот посмотрите фотографии памятников Гейдару Алиеву. Видите, все они разные.

– Бывает так, что какая-то работа быстро получается, а другая затягивается – с чем обычно это связано?

– Знаете, когда быстро получается, меня это настораживает. В скульптуре слова «получается» нет. Это делается методично, всегда много вариантов, эскизов, в каких-то случаях, если требуется, показываешь худсовету. Все делается поэтапно. У меня не было никогда, чтобы первый же вариант мне понравился. Даже если получается хороший вариант, я думаю, что есть время для продолжения поиска: а может, найду еще лучше. Вижу, что новый хуже, это уже перебор,и возвращаюсь к предыдущему, уже уверенный, что он-то и есть лучший.

Путь в профессию

– А как вообще вы стали скульптором, что или кто привел вас в эту профессию?

– Отец. Когда я учился в первом классе. Он как-то принес домой пластилин, стал лепить что-то и показывать нам, детям. У меня появился интерес, я стал лепить, фигурки таяли, я ставил их в морозильник.Родители мне не мешали. Потом я пошел во Дворец пионеров имени Гагарина, затем в училище, потом были Ленинград, Баку.

– Вот так за несколько секунд вы все рассказали? Вы же должны были понять, хотите этим заниматься или нет, вас учили, вам что-то, наверное, говорили или советовали учителя, у вас были какие-то сомнения или, наоборот, уверенность в том, какую профессию вы выберете…

– Были друзья, товарищи, с которыми мы вместе ходили во дворец, там было очень интересно. Я ходил в кружки скульптуры и живописи, и меня отправили в Артек. Представляете?! Я учился в азербайджанской школе, а в Артеке – на русском языке. Мои оценки там были лучше, чем в Баку. Два месяца там учился.

– А как вы туда попали?

– Позвонили моим родителям и сказали, что хотят отправить меня в Артек, если они не возражают.Там я научился водить автомобиль, потому что художественного кружка не было. Учился хорошо, на «отлично». Там я жил независимо от родителей, в коллективе, где работают уже другие законы. Артек, учеба в Ленинграде, армия –все это кует мужчину, человека. Ты уже адаптируешься в обществе беспроблемно. Ты видишь и хорошую жизнь, и сложную. Уже с седьмого класса я понял, что такое коллектив и что значит жить вне дома. Это стало хорошей школой для меня. Ребята из кружка после восьмого класса поступали в училище имени  , наша художественная школа была одной из лучших в Союзе. Об этом знали и в Москве, и в Ленинграде. Ребята поступали очень сильные, талантливые. После училища они работали как профессионалы. Я тоже, как и они, подал документы в училище, но срезался и сказал об этом родителям. «Мы пойдем, поговорим», – ответили они… и вернулись ни с чем. Я тогда понял, что родители мне не помогут и стал думать, что же мне делать. Почти каждый день стал ходить на все занятия во Дворец пионеров, где скульптуру преподавали три педагога – Анна Ивановна, Тамара Михайловна и Шаира ханым, которые чередовались. Через год вновь подал документы и прошел на «отлично». С того момента я понял, что в жизни только я сам могу себе помочь.